Раненая пара - страница 10

- Пока для меня это головная боль, - я улыбнулась от удовольствия, что он меня похвалил и заметил основное, - я имею в виду, с заводом бодаюсь. Так что за кулон? Какого размера?

- Кулон для мужчины, белое золото. По размеру смотрите сами, я полагаюсь на ваш вкус. Цепь у меня есть. Толстая, якорного плетения, я её давно ещё в Париже купил.

- А какая собака должна быть? Они же как люди, все разные.

- Они лучше людей. Я вам сейчас покажу фотографию.

Андрей включил мобильный и быстро нашёл нужное изображение.

- У меня много его снимков, но есть пара любимых. Не обязательно в идеальном таком натурализме, можно как-то символически, но чтобы пёс был узнаваем. Вот, - он повернул свой телефон экраном ко мне.

Я увидела белого бультерьера, сильного, мощного, с характерной ухмылочкой и с красивым ошейником в виде толстой цепи.

- Это ваша собака?

- Была. Они тоже умирают. Друг. Грустная история, но я не буду о грустном сейчас. Не будем портить вечер. У всех есть грусть.

- Да, есть. У меня тоже, и я тоже сейчас не буду о ней думать. Когда вам нужны эскизы?

- Как сделаете. Я уезжаю в конце октября, хорошо бы успеть. С ювелирами я сам договорюсь.

- Вы разве не здесь живёте?

- Здесь, но периодически уезжаю на Бали. У меня там офис.

- О, я там была несколько лет назад. Там очень интересная резьба по дереву. Красивое место.

Время летело, и оставаться дольше было уже неприлично. Я встала, поблагодарила Алексея за конфеты, он всё-таки проводил меня до машины, не с сумками же меня отпускать.

- Не знаю, если удобно, но я бы с вами ещё раз встретился, Серафима, просто так приятельски, можем сходить в ресторан посидеть. Относитесь ко мне, как к попутчику в поезде. Рад был вас увидеть.

Настроение немного улучшилось. Я даже радио включила в машине. Не подпевала, как я люблю, а просто слушала. Хоть так. Приближаясь к дому, стала волноваться. Не знала, что меня там ждёт, пустота или Вовка. Сразу спросит, где я была? А я ему. А ты где был? Значит, скорее всего, не спросит. Деньги так и лежали на дне моей сумки, и если он за ними придёт, то могу и отдать, только сначала пусть расскажет, зачем они ему, и почему он не в Хабаровске. Ну, и про Алису, конечно, пусть расскажет. Давно у них или не очень. Фу, гадость какая! Может, ей позвонить? А Сашка почему-то подозрительно молчал. Скорее всего, Вовка ему набрал уже и попросил не вмешиваться. Да он и сам не будет, скажет, Сюр, не буду я между вами мосты наводить, неблагодарная это работа. Сами разбирайтесь. Знаю я его. Немного дрищ. А правда, взять и Алисе позвонить, спросить, спит она с Вовкой или нет, и что они делали в том кафе, если скажет, что не видела его сто лет. Про кафе никто не знает.

Надо же так любить собаку, что кулон себе золотой заказать в ее честь. Я переключилась на Андрея и заметила, что мне было приятно о нём думать. И страшно. Мужик же. Может и затянуть эмоционально. Из меня сейчас лепи, что хочешь, – вся дёрганная, и глаза на мокром месте. Я обычно всех ухажёров гнала раньше. Не потому, что не хотелось Вовке нервы трепать, а просто не хотелось. Мне с Вовкой нормально было, и у нас есть сын, хотя сейчас стала понимать, что что-то упустила.

Поднялась в квартиру, вставила ключ, открыла, зашла – никого. А свет зажигать?

8. Глава 8 Что я теряю?

ГЛАВА 8. Что я теряю?

Конечно, зажигать. Почему я должна прятаться? Постояла под душем, закуталась в халатик и села есть подаренные конфетки перед телеком. То есть сделала то, что в обычной жизни никогда не делаю, – ни конфеты на ночь, ни телевизор. Заснула на диване. Мне приснился Вовка и Андрей, они оба тянули за поводок, а я держала изо всех сил белого бультерьера и кричала, чтобы оставили меня в покое. А бультерьер лаял на них и меня защищал. Я так сильно на них кричала, что в конце концов проснулась от этого крика.