Тищенко на всякий случай проследил, чтобы в сейфе не осталось ни одной бумажки, хотя главное, он знал от заказчика, должно находиться в конверте. Осторожность – мать мудрости. Не хватало еще после такой работы пролететь с гонораром. Второй попытки у них не будет.
– Быстро уходим.
Марат закинул на плечо сумку с бумагами и привычно схватил лямку торбы с инструментом. Воры выбежали на площадку.
Газаев притормозил у лифта и нажал кнопку.
– Ты что, – идиот?! – Сергей Федорович дернул Марата за шкирку. – Дело завалить хочешь?
– Да все равно отключен, – хладнокровно заметил Руда, – отрываемся!
Грабители побежали вверх по лестнице. Шестнадцать этажей – вроде не небоскреб, особенно по заграничным меркам, но, ощутил Марат, пробежать даже половину нелегко. Один Сергей чувствовал себя прекрасно, словно специально тренировался к бегу на крышу Эмпайр Стейт Билдинг. (Марат читал где-то, что проводится такое соревнование в самой знаменитой «высотке» Нью–Йорка.) Правда, ему не надо было переть на себе ненужный уже инструмент. А тут даже сумка с документами кажется тяжелее.
Что будет дальше, Газаев не знал, в подробности этой части плана его не посвящали. Но по тому, как легко, одной рукой, снял Руда с крышки чердачного люка замок, Марат понял, что правильно Тищенко не послал Валеру вместе с ним наполнять песком мешки для муляжа. Руда уверено шел впереди, несмотря на темноту, Сергей замыкал группу. Они выбрались на крышу и подошли к краю. За последнюю в ряду вентиляционную трубу был закреплен канат, уходящий во мрак. На таких штуках парашютистов тренируют. Руда достал из сумки четыре роликовых карабина с поясами. Свой закрепил первым, на второй повесил инструмент.
Сумку с бумагами Сергей Федорович забрал себе.
Валера первым оттолкнулся и исчез в темноте с легким шорохом, сидя на поясе, как на качели. Через полминуты Тищенко с силой толкнул инструмент. Его ролик при движении чуть скрипел.
– Теперь ты.
– Но…
– Пошел! – шеф толкнул Марата как Руда торбу, или как инструктор – парашютиста–новичка.
Газаев едва успел вцепиться в нижний край карабина, чтобы не опрокинуться. Лететь в темноте над улицей было и страшно, и как-то лихо. Едва уловив приближение черного поля соседней крыши, Марат инстинктивно поджал ноги. Чьи-то руки схватили его на ходу. "Стой!" – прошипел в ухо Руда. Газаев послушно выпрямился и оказался на плоской крыше пятиэтажки.
Припасливый Рудаков отстегнул его карабин и спрятал в сумку, а сзади уже приземлялся шеф…
* * *
– Товарищ генерал, – вскинул руку к козырьку Осадчий, – разрешите доложить: взрывное устройство обезврежено!
– Молодец, капитан, – всхлипнул Чадов и трижды расцеловал сапера. – Героя получишь!
– Вот заряд, – обалдевший капитан протянул генералу тротиловую шашку. – Его собака и учуяла.
– А мешки? – пришла очередь удивиться Чадову.
– Муляж, – Осадчий отступил на шаг и незаметным щелчком сбил с обшлага прилипшие кружочки конфетти.
– Так какого хрена ты там разминировал?!
Лежащий на широкой генеральской ладони тротил больше всего походил на кусок совершенно безопасного хозяйственного мыла.
Глава 2.
1.
Мучаюсь, следовательно, существую. Такой могла бы быть формула. И развитие человечества происходило бы совсем под другим углом зрения. Как далеки 40 градусов от идеального перпендикуляра! А 96 – уже чистый перебор. Но древние греки, к их счастью, не знали крепленые и крепкие напитки, они употребляли сухое вино, да и то разбавленное водой. А тех, кто изобрел перегонку, классики эллинизма справедливо прозвали варварами.
