Рапсодия для двоих - страница 26

Фред-старший торжественно заявил, что непременно завещает незаконнорождённому внучку всё своё многомиллионное состояние, если тот останется его единственным кровным потомком.

Так и случится спустя многие годы после рождения темнокожего мальчишки, ставшего по воле случая не только полноправным наследником огромного состояния своего деда, но и будущим продолжателем всего семейного бизнеса. Сегодняшний приём должен был юридически узаконить нового хозяина. Того самого «гадкого приставалу», которого Виталина по наивности приняла не то за домашнюю прислугу, не то за официанта по вызову.

Сипло прошептав что-то невразумительное, вроде:

– Простите меня, люди добрые, – она нерешительно посмотрела на стоявшего неподалёку солидного мужчину.

Все уже знали, что тот был приглашён на светский ужин специально для участия в передаче символического ключа, лежащего на небольшом серебряном подносе. Убедившись, что никто не обращает на неё внимание, повеселевшая девушка выстрелила в «гадкого приставалу» одной из своих самых очаровательных улыбок. К своей великой радости, она увидела ответную улыбку на его пухлых губах и явное одобрение на лице.

В этот самый момент произошёл ещё один казус, но уже не с Виталиной, а с ключами, которые вдруг рухнули со стола вместе с подносом.

– Плохой знак, – удручающе проскрипела сморщенная, как печёная картошка, старушенция.

Нарумяненная «ключевая фея» даже фыркнула пару раз, не забыв вытереть мокрое от испарины лицо огромным белым платком с иностранными вензелями. Тоненькие ручейки пота стекали на её седые букольки, небрежно торчащие из-под маленькой чёрной шляпки, и тут же кокетливо промокались нежным батистом. Виталина, будучи девушкой смышлёной от рождения, сразу догадалась, что ритуальный поднос уронила сама «ключевая фея», дабы не повадно было всяким черножопым втираться в доверие к богатым старикам и опустошать их карманы.

Семён Виссарионович тоже не верил ни в плохие приметы, ни в дурные предчувствия вышедших в тираж престарелых модниц. Но на всякий случай, отъявленный атеист наложил на свой лоб и торс широкий крест. Тем самым он надеялся отмахнуться не только от тех бед и неприятностей, что уже случились в его непростой жизни, но и от того, что ему, возможно, ещё предстояло пережить.

Худенькая женщина в строгом сером костюме, стоявшая чуть поодаль от Виталины, тоже широко перекрестилась и с пафосом произнесла короткую язвительную речь. Её убойный экспромт вторил толстоногой мадам, вылившей целый ушат помоев на возомнившего о себе, Бог знает что, чернокожего парня:

– Хорошо, что Эвелина не дожила до этого дня. Бедняжка не выдержала бы такого позора и унижения. И как только земля терпит этих ленивых уродов и попрошаек.

Ни газетная шумиха вокруг огромного наследства, ни грязная закулисная возня, ни горькие слёзы молодой любовницы никак не повлияли на решение Фреда-старшего. И вот теперь стоят они рядом, крепко держась за руки. Как самые близкие друзья или два капитана на борту тонущего корабля. И никто даже не подозревает о том, что жить одному из них осталось всего ничего.

Громко хлопнул выстрел. В тот же миг маленькая женщина в сером стремительно побежала к выходу, что-то крича не то по-румынски, не то по-итальянски. Молодой Фред покачнулся, сделал пару шагов вперёд, и, рухнув на колени, отчётливо прошептал:

– Ну вот и всё… Всегда хотел тебе сказать, что ни за что не стал бы негодяем, как мой отец. А вот мать любила его всю свою жизнь и никогда не разрешала себя жалеть. Прости меня, что не оправдал твои надежды. Один ты остался, как перст… Видно не судьба жить нам вместе…