Рапсодия для двоих - страница 7

– Фу, какой гадёныш растёт в животике у Светочки. Ну и где же наш папочка? Сидит наш папочка за совращение малолетних…

Услышав оскорбительные слова из уст неискушённой в любви профанистки, Светлана начинала обиженно сморкаться в полосатый кухонный фартучек, специально сшитый для маскировки девичьего позора. И этим только раззадоривала гадкую девчонку ещё больше. Тут уже наступал выход на семейную авансцену Светкиных тётушек, несомненно, имевших большой жизненный опыт и заслуженно называемых бабулями. Рёв немедленно прекращался, и разбитная не по возрасту Светка-сопля безжалостно выдворялась на улицу.

Вскоре горластое, вечно голодное и матерящееся не по-детски исчадие ада отослали в Питер, так и не сумев перевоспитать капризное дитя. А Светка, почувствовав огромное облегчение от привалившей радости, так растолстела, что сшитого на вырост фартучка скоро стало не хватать для огромного живота, выросшего до самого её курносого носика, сплошь пигментированного ярко-жёлтыми пятнышками.

– Парня носит, – шептались за спиной беременной Светки её соратницы по греховодству. В этом Богом забытой деревеньке интересное положение вряд ли кого могло удивить. Ведь едва не каждая вторая сельчанка, уезжавшая за пределы родных пенат, с завидным постоянством привозила домой то липучий сифилис, то округлый животик, а то и грудного младенца неизвестной национальности.

Суровые тётушки намертво приклеили к Светке ёмкую, обидную обзывалку – невставайка. А добрейшие старушки из соседнего дворика злобным шёпотком передавали друг другу по о-о-о-чень большому секрету, что девка – эгоистичная грязнуля, и ленится даже в носу ковырнуть лишний раз. Светка получила позорное прозвище из-за нежелания мести вместительный дворик, загаженный свободолюбивыми, как сама девушка, курами, и драить огромное крыльцо тётушкиного дома, затоптанное грязными сапожищами страдающих от сушняка скороходов.

Невставайка упорно отлынивала от разгребания завалов из коробок, бумаг и всякой разной мелочи, навечно поселившихся под её окном. Дерзкая ослушница навлекла на себя «заслуженный» гнев и вечное презрение законных жителей не то что одного дома, а всей короткой, с красивым названием улицы. Её воображаемая лень и самогонный запашок из тёткиной комнаты стали притчей во языцех. И даже незлобивая деревенская ребятня радостно тыкала в неё липкими от леденцов пальцами, громко вопя:

– Вон идёт Светка-замарашка! Смотрите, смотрите, как она вышагивает… А ноги-то у неё разные, и пузо скоро лопнет!

Не обижалась «замарашка» на детские вопли, чем ещё больше нервировала соседей, ожидавших бурной ответной реакции на оскорбления и шалости своих подрастающих преемников. Радостное предвкушение скорого рождения желанного сыночка омрачалось лишь дурными предчувствиями. Будущей матери слышался по ночам откуда-то из поднебесья нежный голосок не рождённого дитя, зовущий её по имени, печально и тихо.

– Светка, Светочка… Мне очень страшно и холодно. Помоги, Христа ради, – детский шёпот становился всё тише и тише, словно невидимый малыш улетал туда, откуда возврата нет ни мёртвым, ни живым. Беременная молодуха начинала мелко креститься и шептать специально выученные для таких случаев молитвы.

Незаметно пролетело недолгое, холодное лето, за ним хмурая осень, и наступило время родин. Рожать Светку повезли под большим секретом в местную больницу, опасаясь распространения почти военной тайны в их небольшом городке, где Светкиного великого отца не знали разве что шныряющие по грязным подворотням собаки. Неожиданность по имени Петька, о которой никто в их семье даже не мечтал, появился на свет точно в срок в больничной палате, где рожали все беспутные мамаши, скрывающиеся от праведного гнева мнимых святош.