– Так что, поможете оренбургскому коллеге? – с надеждой спросил он.
– Конечно, – с готовностью ответила собеседница.
– Только сразу уговор: всё, что мы с вами обсуждаем – никому не говорим. Ни задушевной подруге, ни закадычному другу. Хорошо?
– Хорошо, – журналистка кивнула, – но у меня маленькое условие.
– Слушаю, – Иван Валентинович слегка напрягся.
– Вы тоже будете делиться со мной информацией, иначе одних моих наблюдений не достаточно, чтобы раскрыть преступление, тем боле, что у нас с вами ограничено время.
– Согласен.
– Для начала мне надо осмотреть номер Линьковой.
– Он опечатан.
– Знаю.
Майор покачал головой:
– А вы что, не доверяете нашим специалистам? – он нехотя положил ключ на стол и шутливо погрозил пальцем. – Ну чтобы никто!
– Естественно! И ещё, – собеседница вздохнула, – я могу к вам обращаться, чтобы проверить какие-то факты?
– Безусловно, – он залез в карман и достал оттуда карточку со своими контактами, – звоните в любое время!
– Спасибо, – журналистка взяла визитку, – с вами, Иван Валентинович, приятно иметь дело.
– Взаимно.
Она протянула руку, а майор крепко пожал её ладонь.
Сразу после обеда приехал Саша Бубнов, и съемочная группа направилась к машине. Пока Виктор складывал камеру и штатив в багажник, Юля уселась на заднее сиденье и поскорее захлопнула дверь, чтобы морозный воздух не охладил салон. Она кинула взгляд на артистов из квартета, стоящих на ступеньках и что-то живо обсуждающих, потом на пресс-секретаря, который, задрав голову, смотрел на окна гостиницы.
– А конкурс вроде уже начался, – проговорил водитель, глядя на журналистку через зеркало заднего вида, – не опоздаем?
– Наши танцоры по жеребьевке выступают в самом конце. Это примерно через пару часов, – она махнула рукой и добавила с заметной иронией, – так что, успеем на этот праздник жизни.
Машину качнуло от того, как сильно Виктор хлопнул крышку багажника вниз.
– Да, кому-то праздник, а кому-то – горе, – глубокомысленно изрек мужчина, поворачивая ключ зажигания, – такая вот жизнь.
Дверцы автомобиля одновременно открылись, и ребята, ежась, поспешно заняли свои места в салоне.
– На календаре весна, а у вас тут колотун-бабай, – усмехнулся Николаев и прижался к Юле, – хоть бы кто-нибудь погрел!
– К нам весна придет через месяц, не раньше, – Александр обернулся с переднего сидения к гостям фестиваля, – что говорят про убийство?
– Да разное. А что тебя конкретно интересует? – ответил оператор вопросом на вопрос.
– Это не только меня, это всех интересует. У нас такого ещё никогда не было, чтобы убили руководителя делегации художественной самодеятельности. Как? Чем? Кого подозревают?
– Да мы и сами толком ничего не знаем, – лениво проговорил Виктор.
– Саня, а я слышала, что заместитель генерального директора нашего «Нефтегазмета» господин Мостовой раньше работал здесь, в Оренбурге, – вступила в беседу Симонова, – это правда?
– Да, он из наших краев, – согласился Бубнов и тут же обратился к водителю, – Анатолий Степанович, гололёд-то какой!
– Да, по такой дороге надо не на колесах, а на санках ездить! Я в таких случаях говорю словами из песни: «Крепче за баранку держись, шофёр!», – усмехнулся мужчина, – а то улетит железный конь в карьер вместе с седоками!
– Говорят, в Оренбурге у него осталась семья, – опять подала голос Юля.
– У кого? – спросил Саня слишком наигранно.
– У Мостового.
– Я на предприятии работаю недавно, – на этот раз Бубнов оглянулся на любопытную собеседницу, – личной жизнью начальников, да ещё и бывших не интересовался.
