– Ах, вот ты как заговорил? Я что тебе, служанка какая? Все, хватит на сегодня, мне еще обед готовить!
Я спрыгнула на ровную полоску песчаника. Отряхнула с ладоней жёлтую сухую глину и пошла к воде.
«А-а-а… Извини, Ганя, прости, пожалуйста! Ну что ты, я случайно! Давай еще одну пещерку посмотрим!»
Тон Рапуха в моей голове стал таким, что я легко представила, как он становится передо мной на колени (если вообще можно вообразить перо с коленками).
Эта мысль меня позабавила, но решения моего не изменила. Я развернулась и пошла к подъему, который выходил на дорогу.
А ночью мне приснился снова странный сон.
Воздушный змей был ветром шалым принесен
И бился, пойманный разлапистой ольхой,
Пытаясь выбраться, и обрести покой.
Змей наклонял ко мне бумажное лицо,
Прося распутать цепких лап ольхи кольцо,
И отпустить его на волю, к небесам.
Бегу я к дереву, но змей взлетает сам.
Вот он уменьшился, и вот уж нет его.
И словно не было. Ни змея, ничего…
До второй, намеченной нами, пещеры ехать на «газели» нужно было почти полчаса. Потом идти до старой турбазы «Красный Октябрь» и вдоль берега возвращаться к скалам. Прямо от остановки в нужном нам направлении шла заросшая травой, но довольно хорошо сохранившаяся колея. Это значительно облегчило наши поиски. Уже через полчаса я стояла у покореженных временем и людьми, распахнутых настежь ворот.
От турбазы практически ничего уже не осталось. Только ржавые трубы от пляжных грибов торчали местами на берегу. Да кирпичный остов здания начальника турбазы еще кое-где светлел остатками побелки. Спустившись к реке, я повернула в сторону Александровского моста. Вид отсюда на него был неплох. Жаль, далековато только.
«Мне он тоже всегда нравился. А как шикарен он с высоты птичьего полета! Особенно весной, когда лед уже сойдет. Волга такая широченная – прям море! Он тогда выглядит как ажурный поясок на тонкой девичьей талии!» – восторженно поддакнул моим мыслям Рапух.
– Ну что за манеры – влазить в чужую голову! – возмутилась я.
«Прости, я не нарочно, ты слишком отчетливо думаешь…» – тон внереала осел, словно я застала его за подглядыванием в щёлку.
Поняв, что он действительно не виноват, я успокоилась.
– Ладно, пошли.
Сверившись ещё раз с картой, я убедилась в верности выбранного нами направления. Пещера носила статус известной практически всем, а потому, в отличии от первой, нашли мы ее достаточно быстро. Вход представлял собой довольно широкий, но неглубокий колодец, в который для удобства спуска было опущено высохшее дерево вершиной вверх. По остаткам веток, как по ступеням лестницы, я слезла на каменное дно. Два ответвления колодца вели в противоположные стороны.
– Куда пойдём сначала? – спросила я.
«Посвети фонариком, может увидим что?» – нерешительно сказал мой напарник.
Я поняла, что решать мне. А потому, привязав к дереву капроновую «нить Ариадны», полезла в правое ответвление.
Оно уходило вперед всего метров на пятнадцать и заканчивалось вполне обжитым подземным «бунгало». О его бурном летнем прошлом без обиняков заявляли пустые винные бутылки, остатки костра, и даже какое-то подобие лежака.
«Не то».
Вернувшись, я шагнула влево. Сначала ход был вполне проходимым. Но метров через десять он сузился и уменьшился до таких размеров, что мне пришлось встать на четвереньки.
– Рапух, ты ничего не чуешь, может зря я тут корячусь? – задала я вопрос своему «проводнику». Но дождалась только извинений.
