Внереал помолчал. «Нет. Я чувствую. Она есть. Причем, где-то близко».
– Может, сам посмотришь, что люди в интернете пишут?
Я развернула экран ноутбука в сторону Рапуха.
«Увольте меня от этого! – поднялся к потолку внереал. – Я эти ваши « комменты» и «репосты» на дух не переношу! Давай лучше завтра поедем и посмотрим третью пещеру. Ага?»
– Утро вечера мудренее. Слушай, мне что-то на ум пришла сказка о золотом петушке… Не про дядиного петуха там речь? – попробовала я переключить Рапуха на другую тему.
«Ну это только отголоски, легенды. Эхо снов, как у нас говорится…»
Ответив, по его мнению, на вопрос, внереал тут же вернулся к своим «баранам».
«А если интересно, посмотри в своей электронной коробке – сколько в человеческих историях упоминаний о птицах? Сотни, тысячи, а, может, гораздо больше! То-то же! Люди всегда были благодарны своим внереалам! А мне вот тут тебя уговаривать приходится…»
– Ты хочешь сказать, что я неблагодарная, да? Мотаюсь, как какой-то умалишенный диггер по пещерам всяким! – возмутилась я.
«Все, все, все… – заюлил внереал, снова опускаясь мне на плечо. – Завтра идем?»
– До завтра дожить надо.
Горы, поросшие низенькими кривыми деревцами. В хижине, сложенной из сланцевых плашек, сидит прямо на полу одетый в черные ратные доспехи воин. Видно, что он обессилен. Рогатый шлем и кожаные наплечья боевых доспехов расцарапаны чем-то острым. Он достает из ножен меч и прячет его в глубине расщелины, почти не заметной у основания стены. На землю с воткнутого в стену обломка копья слетает огромный рыже-золотой петух. Он помогает человеку зарыть оружие, ловко орудуя сильными когтистыми лапами… Воин берет из напоясной сумки ленту папируса и бамбуковую палочку. На светлом листе появляется вязь иероглифов…
Цао-Цао, Великий Отец наш, гора в новолуние!
Свой талант я на битву за пост твой потратить должен!
Как стрела – легка и стремительна мысль в свободе;
Столь же каменны мысли те, коль в неволе держишь.
Я прошу – не ломай стрелы оперения пестрого!
Цао-Чжи, твой последний сын, не желает битвы!
Мне петух мой уж петь устал о врагах поэмы!
Старший сын твой возьмет твой меч и продолжит дело!
Воин скручивает написанное в трубочку, связывает, с поклоном вручает петуху. Тот, кланяясь в ответ, принимает свиток. Взмах огромных крыльев – и петуха в хижине уже нет…
Рассвет принес грозу. Наверное, последнюю в этом году, и от того злую и обиженную на кого-то. Яркие вертикальные всполохи расчерчивали небо на какие-то отдельные полосы яви. Дождь, подкрашенный то желтым, то красным, вместе с ветром вытанцовывал на огороде немыслимые фортеля. Яблони решили срочно избавиться от плодов и закидали ими пробившиеся было осенний укроп и петрушку.
Я забралась с головой под одеяло и попыталась вообразить, что все это мне снится. Но не вышло. Собака лаяла и скулила так, что мне пришлось встать и напоить ее валерьянкой.
Как заключительный аккорд – протекла моя многострадальная крыша… На кухне, рядом с котлом, заняло почётное место жёлтое пластиковое ведро. Посредством звучно плюхавшихся в него капель природа который раз доказывала свое над нами превосходство. Часам к десяти ветер немного поутих, и я полезла на чердак искать течь. Буря расшатала пару листов шифера и сдвинула их с места. Не меньше часа ушло у меня на ликвидацию последствий.
А после обеда я собрала упавшие яблоки в предбанник и до вечера выжимала из них сок. Старенькая соковыжималка урчала и плевалась, устав от моих стараний, но я не сдавалась. Не пропадать же добру…
