Викулов трясущимися руками прижал к себе Марину.
– Ты в порядке? В порядке? – спрашивал он, тормоша ее и приводя в чувство. Потом повернулся к Турецкому. – Ну что он?
Турецкий поворачивал из стороны в сторону голову незнакомца.
– Эх, Вася, Вася! Кто ж тебя учил так стрелять?
Поглядел на Марину, испуганно прижавшуюся к отцу, и ободряюще кивнул.
– Ладно! Слава богу, успели… Лучше так, чем никак. – Он дотронулся до белого халата на убитом. – Смотри-ка! Надо же, сплошные совпадения! Опять белый халат…
Викулов сокрушенно развел руками.
Марина смотрела на него во все глаза, осознавая постепенно, что произошло. Но Турецкий не дал ей опомниться.
– Быстро в машину, – скомандовал он. – Может быть, этот «доктор» пришел сюда не один. За твоими вещами мы пришлем, – обратился он к Марине.
Она подошла к нему, ощутила близость крупного мужского лица, небритость щек, мощное дыхание. Вынув из кармана платок, вытерла на его лице длинную ссадину. Можно ли было это сделать с большей любовью?
Из рапорта оперуполномоченного угро:
«На двадцатом километре Киевской ж/д найден труп мужчины. Лицо обезображено. Документов нет. Одет: синие джинсы и черная вельветовая куртка. Особые приметы: родимое пятно на локте размером 1,5 см.
Старший уполномоченный уголовного розыска линейного отдела транспортной милиции капитан милиции В. Н. Силаев».
– Ознакомься! Тот, кого мы искали.
Грязнов протянул рапорт Силаева Александру Борисовичу. Турецкий прочитал и вернул бумагу Грязнову.
– Личность точно установлена?
Грязнов кивнул:
– Да. Потому что знали, кого ищем. А родимое пятно на локте – примета безошибочная. Убийцы про него не знали, когда кромсали лицо.
Турецкий помолчал.
– Вот от этого мы и уберегли дочку Викулова, – произнес он задумчиво. – И заметь: снова белый халат. Как в случае с Сотниковым.
– Ну, положим, халат для больницы – дело естественное, – возразил Грязнов. – Туда без халатов вообще никого не пускают. Поэтому прямой связи я здесь не усматриваю. Впрочем…
– Что ты хотел сказать? – вскинулся Турецкий.
– Да подумал, что связь-то все-таки может и оказаться… Не прямая, а как бы…
– Ну не томи, говори!
– Понимаешь, Саня, этот твой Викулов тряс перед телекамерой своим портфелем, утверждая, что в нем лежат доказательства против, условно говоря, тех, кто «мочит» банкиров и их «крыши». Может, за попыткой убийства его дочки, которая теперь является, по сути, единственной свидетельницей, знающей насильников в лицо, и стоит их желание узнать, что же в конечном счете известно генералу? Убили дочку, сломили отца, избавились таким образом сразу от двух напастей?.. Это в том случае, если между насильниками и убийцами банкиров существует связь. В чем у меня немало сомнений. Но как одну из возможных версий, разве что…
– Вот такая еще деталь, – задумчиво сказал Турецкий. – Когда Василий приезжал ко мне, ну, накануне этого покушения в больнице, он сказал одну любопытную вещь, на которую я как-то не сразу обратил внимание. А теперь думаю: в его наблюдении что-то все-таки есть
– Это ты о чем?
– Он говорил, что когда сам приезжал в тот ресторан, где разворачивались события… Там с ним, понятное дело, и ОМОН был, а перед ними местные сыскари все облазили, что могли… Короче, он говорит, что, едва речь заходила о том, кто в тот день «гулял» в кабаке, буквально все рты сами собой запирались на замок. Будь там, скажем, обыкновенный хулиган или даже бандит, такого страха бы не было. А обслуга боялась, причем сильно! Значит, там присутствовал кто-то из очень серьезных людей. И когда начинаешь сопоставлять… Нет, что-то в самом деле есть. Надо думать…
