– Про чей хвост? У Ярошика есть бобровый! – показывала Лада, поднимая зверька. – Лопаточкой!
Она передала зеленокожему богу ещё несколько бутылок вина, которые тот благоразумно разместил на поясе своей повязки из леопардовой пятнистой шкуры. Остальные перепроверили ремешки и застёжки своих рюкзаков, фляги с водой и даже монеты на всякий случай.
– Та-та-та-та хей! Та-та-та-та хей! – в зал, бренча на ситаре энергичную мелодию, вошёл, отплясывая в рыжей походной курточке с бахромой, дворф Коркоснек, а за ним, держась друг за друга, целая вереница бесов.
Гном, едва не теряя шляпу, тряся своими усами, заплетёнными в косы, пританцовывал из стороны в сторону, а инфернальные существа с уродливыми мордашками, недоразвитыми перепончатыми крылышками и маленькими рожками на слегка вытянутых черепах повторяли за ним и веселились.
– Дьявольское лимбо! Дьявольское лимбо! – восклицал Коркоснек, а с ним и вереница бесов. – Хей-хо, братва, есть чё пожра… Расплетись мои дредлоки и косички в бороде! Боги северных равнин! Это ж Мокошь! – округлил ошарашенный гном свои синие глаза, перестав играть, чуть не выронил ситар и помчался прочь со всех ног, расталкивая чертей. – Вот ещё не хватало!
– Чего это с ним? – удивлённо, глядя барду-дворфу вслед, произнёс Ильдар.
– До монастыря на юге Лонгшира моей обителью был Страгенхолм. Как раз та область, где проживают дворфы, – пояснила матушка Мокошь. – Была их наставницей, учила молоть зерно, выращивать травы…
– Чем ж вы им там так насолили, что он, даже с демонами сдружившись, от вас убегает, как от чудища лютого?! – не понимал смуглый волшебник с выразительным золотисто-карим взором и курчавой бородкой.
– Заставляла их работать, – пояснила богиня ремёсел и рукоделия с лёгкой усмешкой. – Помню, работал на кухне у меня дворф один молодой, непоседливый, при нём посуда вечно заляпанная была. Оказалось, он каждую вазу и рюмку тёр в надежде джинна высвободить, сказочный дуралей. Я ему тогда сказала, что тереть-то вообще надо пол. Да к тому же шваброй. Ещё никогда мой мрамор с тех пор так не блестел всюду, – довольно улыбалась пожилая дама, прикрыв глаза и пустившись в воспоминания.
– Ясно с ним всё, – пробубнил Бальтазар. – А почему пёс Догман со своей голубкой Лукрецией всё не вернулись с последней вылазки демонов?
– Церковники империи опять разгромили всё войско. Волнуюсь за них, милорд, – проговорил Ильдар.
– За церковников? – удивился, повернув к нему голову, некромант.
– За Сетта с Лукрецией! Как бы в плен не попали, и где ж нам потом их искать-то? – волновался смуглый бородач.
– Лорд Кроненгард, – перевела матушка Мокошь свой взгляд на высокого некроманта в косом кожаном мундире с обилием украшений в виде металлических черепов. – Я так понимаю, вы компанию в Мимир составить не захотели?
– Останусь в замке, – нехотя пророкотал тот.
– Учтите, – перевела Мокошь свой взор на Диану и её окружение. – Фудзин может вас проводить, но не сможет коснуться ваджры. Боги не могут трогать это оружие. Однако напомню, что Локи способен нагрянуть и сам. Он полубог, а потому ему дозволено больше. Как и ваша пленница, – вернула она взор на чернокнижника.
– Эта рыжая тварь – полубог?! – изумился лорд Кроненгард.
– Дочь Немезиды. Вся в мать, вы не находите? Упёртая, твердолобая, несгибаемая, не способная поменять мнение даже при наличии весомых аргументов с другой стороны. Всегда всё сделает по-своему. Богиня возмездия и её дитя. Яблочко от яблони. Знаете, лорд, я бы лучше предпочла общество полоумного Локи, чем общество Немезиды. Более неприятную и своенравную собеседницу ещё поискать. Даже Гера, и то не настолько стервозная, – ответила Мокошь.
