Лицо стрелка пряталось под капюшоном, видны были лишь губы. Они раздвинулись в усмешке.
– Не… Князя мы оставим на сладенькое.
Острие болта уткнулось в грудь Якима. Тот вскинул подбородок, даже не пробовал прикрыться мечом. Стрелок очень долго выцеливал парня, потом вдруг опустил арбалет.
– Или нет. Все же стоит начать не с него…
Он похлопал самострелом по ладони, словно раздумывая.
– Чего ты устроил?! – взревел Карачай. – Убей обоих, какая разница в каком порядке.
Щёлк! Самострел разрядился. Замкнутое пространство прорезал истошный вопль. Коник рухнул на пол, зажимая пробитую ногу.
– Что ты творишь?! – заорал Карачай. – Говорил же – не играйся самострелом!..
– Не люблю предателей, – сказал стрелок. Трувор удивлённо поднял взгляд. Голос стрелка совершенно изменился, теперь он стал звонким и сильным. Самострел полетел в лица крайних гридней и сбил с ног сразу трёх, будто это было не лёгкое оружие, а тяжеленое бревно.
Глаза Карачая начали расширяться, рот округлился, чтобы крикнуть подчинённым. Бац! В том месте, где был рот, появился жилистый кулак. Глава охраны улетел вдаль по коридору, увлекая с собой пару гридней. В темноте грохнуло, содрогнулась вся изба.
Оставшиеся гридни не успели моргнуть, как Трувор, а затем и Якун бросились на них и за пару мгновений уложили всех.
К ним повернулся парень лет тридцати, жилистый, с широкой добродушной улыбкой.
– Всегда говорил, что не зря мы тебя, княже, наняли. Своё дело ты знаешь отлично.
– Только вот тяжко его исполнять, когда свои же норовят в спину боднуть, – буркнул князь, вытирая меч о плащ одного из поверженных.
– Не все, – Ястреб тут же сделался серьёзным. – Далеко не все.
Не обращая внимания на раненых и вопли Коника, он подошёл к золотой статуе.
– Так-так, что тут у нас?
Он заглянул заколдованному богатырю в глаза и дрогнул, но выдержка у молодого купца была что надо. Больше ничем не выдал своего удивления.
– Добро. Я искал, с чем пойти к Добрыне и остальным. Это то, что надо…
Он поймал изучающий взгляд князя. Ястреб кивнул и молвил:
– Обещаю, что всех твоих гридней переманенных взад вернём. Делай с ними, что пожелаешь.
Трувор поглядел на Потыка и помрачнел. Ястреб вздохнул.
– С ним придумаем, чего делать. Может и найдётся способ обернуть вспять злое колдовство…
– Колдовство колдовством, а вот прогнившие сердца жителей сего града уже не изменить… – буркнул князь. Ястреб глянул на него и не ответил, примеряясь, как бы лучше ухватить статую.
***
Через половину часа заколдованный Потык стоял уже в главной горнице гильдии Златолюбов.
– Понимаешь, Добрыня, что это значит? – сказал Ястреб и постучал по золотому плечу богатыря. Он только что произнёс длинную речь, и Добрыня сидел мрачнее тучи.
– Нет, это ты, Ястреб, не понимаешь, – гулко прогудел старый купец. – Нам в Новгороде потрясения не нужны, мы дела кулуарно решаем, без пыли и шума, а что на вече выносится, то уже решённые вопросы. Михайло перегнул палку, это я не спорю. За то мы с него спросим, три шкуры сдерём. Но мы сами избрали его главой посольства в Тулу. Разве можно теперь усомниться в его верности?
– Кто бы сомневался, что ты так скажешь, – ухмыльнулся Ястреб. Он поглядел в приоткрытое окно. Словно по команде из-за него раздался звук соборной рынды. Добрыня вскочил, лицо его побагровело.
– Князь Трувор собирает общее собрание. Гильдии купцов и мастеровые, сам князь и я. Поглядим, кого будет больше.
