Выжить в тюрьме
Прошло два дня. И за это время я обнаружила, что практически все оставили меня в покое. Матери, сестры, дочери – все эти страдающие люди. Ведь на самом деле все мы были похожи. Если не считать девушку, которая отрезала кусок металла от трубы на потолке и использовала его, чтобы пырнуть другую. Она оправдывала себя тем, что другая девушка обзывала ее.
Иззи заметила, с какой жалость я смотрю на нее.
– Делайла, даже не думай подходить к ней и утешать. Сейчас придет охрана, а своим поступком ты практически повесишь мишень себе на спину.
– Судя по всему, ее загнали в угол.
– Ага, вот только мы все заложники обстоятельств, и всем нам приходится иметь дело с последствиями собственных поступков.
Я вздохнула и покорно пошла за сестрой. Позже в этот день она ругалась на женщину, которая подошла ко мне и попросила шампунь. Не успела я вручить ей пузырек, как сестра выхватила его.
– Не поняла, Креншоу. Мы что, похожи на долбаных волонтеров? Убирайся отсюда.
– Иззи! – шикнула я, когда девушка отвернулась, показав нам средний палец.
– Делайла, здесь нельзя показывать свою слабость, иначе они сделают тебя слабой.
– Желание поделиться не является проявлением слабости, – обиженно ответила я.
Мы стояли под теплой водой в общей душевой – огромном помещении, отделанном белым кафелем. Сейчас, будучи обнаженной, я чувствовала себя еще более уязвимой. И пока сама боролась с желанием задрожать от страха, сокрушаясь по поводу собственной жизни, Иззи держалась уверенно.
– А здесь – является. Тебе нужно быть умной.
– Умной? – взвизгнула я, выключив душ и взяв свое крошечное полотенце, чтобы вытереться. Я агрессивно терла ноги, оставляя на коже красные следы. – Черт, а как тогда мы вообще оказались здесь, а, Иззи? Разве умно проносить наркотики в аэропорт?
Она закатила глаза. И сделала то же самое, когда я сказала, что нужно позвонить маме и папе. Когда я сама связалась с ними, они оба расплакались и заверили, что решат проблему. Мама разразилась слезами, и я чуть не разрыдалась вместе с ней.
Почти.
Но я не могла. Не хотелось расстраивать ее еще сильнее, особенно если мне предстояло провести в тюрьме какое-то время. Так что я объяснила, что здесь достаточно уютно, и подробно рассказала о том, что мы с Иззи живем в одной камере.
Мама едва ли спросила о сестре. Я понимала, что она винит ее, и сама невольно поддалась этому чувству.
Вернувшись тем вечером в нашу камеру, я легла на свою койку и уставилась на кровать Иззи.
– Как так получилось, что мы родились из одной утробы в одно и то же время и живем такими разными жизнями?
– Технически, я родилась на три минуты позже. Так что, возможно, причина в этом.
Я рассмеялась и пнула ее матрас.
– Я серьезно. Когда все пошло не так?
– Не так? – спросила она таким голосом, будто мои слова снова обидели ее. – Не знаю, что не так в том, какой я стала.
– Иззи, – снисходительно произнесла я. Мне самой было противно, что я никак не могла заткнуться, но гнев побуждал меня продолжать, и я была не способна контролировать свои слова. – У тебя дерьмовые друзья. Ты не посещаешь семейные праздники. В семнадцать попала в колонию для несовершеннолетних и ужасно училась. Ты говорила, что получила образование, но мы не были на твоем вручении дипломов, так что не исключено, что и в этом ты наврала. А теперь ради денег участвуешь в контрабанде наркотиков.
