Мама вчера так и не пришла. Я плохо спала, потому что волновалась, как бы не пропустить ее визит.
– Разве они не заходили вчера вечером? – несколько удивленно спрашивает док Джоши.
– Я… Наверное, я проспала их посещение.
– Скорее всего.
Но на самом деле я так не думаю. Должно быть, они злятся на меня, хотя я не понимаю почему. Из-за аварии или причина в чем-то другом? Пустота в груди разрастается, порождая другую боль, не физическую. И что хуже всего, меня начинает пожирать чувство вины. Мне очень нужно знать, как там второй пострадавший. Может, мне поможет доктор Джоши… Спрошу у него.
– Док, – окликаю я.
– Хм? – Он занят моей карточкой.
– Как дела у второго пострадавшего, который был в критическом состоянии?
– М-м-м, не могу ничего сказать, Хартли. Правила о конфиденциальности и все такое. – Он вытаскивает фонарик и направляет его на один из моих зрачков. – Как сегодня с памятью?
– Отлично.
– И конечно, ты не врешь.
– Нет.
Он снова что-то мычит, проверяя второй зрачок. По-моему, доктор мне верит.
– Так состояние второго пациента по-прежнему остается критическим?
– Нет. Сейчас оно у него стабильное.
У него. Точно. Мне уже говорили.
– У него переломы? Потеря памяти? Какие у него повреждения?
Док Джоши выпрямляется и грозит мне фонариком.
– Нет, у него все кости целы, но больше ты от меня ничего не услышишь. – Он убирает фонарик и делает пометки в моей карточке.
Я выгибаю шею, чтобы прочитать, что он пишет, но там одни сплошные каракули. Тогда задаю ему другой вопрос:
– Он когда-нибудь поправится?
– Не вижу причин, препятствующих его выздоровлению. Но сейчас тебе лучше думать о собственном. Справишься?
Я откидываюсь на подушки – уверенность дока Джоши успокаивает меня.
– Да.
– Как ты себя чувствуешь сегодня?
– Хорошо.
Он тычет пальцем мне в грудь. Я морщусь.
– Ладно, немного болит.
– Доктор Джоши.
При звуке маминого голоса мое сердце наполняется радостью.
– Мама! – кричу я, обрадованная ее приходом.
«Конечно, она пришла, – уверяет меня тихий голос. – Как же иначе?» Действительно. Вчера она, наверное, тоже приходила, только как раз в тот момент, когда я закрыла глаза. Заглянула в палату, подумала, что я сплю, и не захотела тревожить меня…
– Хартли, – резким тоном говорит она.
Док оборачивается и приветствует ее.
– Миссис Райт, доброе утро!
Улыбка на моем лице тут же гаснет, стоит маме сделать шаг вперед. Она даже не смотрит в мою сторону, только на доктора. Что происходит? Почему она не подходит, чтобы обнять меня, поцеловать в щеку, потрепать по руке?
– Доброе утро. Я побеседовала с медсестрами, и они сказали, что Хартли могут выписать прямо сегодня. Я бы хотела, чтобы она вернулась в школу уже завтра. На носу выпускные экзамены.
Я изумленно таращусь на нее. У меня болит голова, состояние такое, будто меня переехал цементовоз – дважды, и я по-прежнему не помню ничего за последние три года. Разве мне не положено отдохнуть еще пару дней, прежде чем снова взяться за учебу?
Док хмурится.
– Да, я подумывал о том, чтобы выписать ее, но сейчас, после утреннего осмотра, считаю, что ей лучше остаться в больнице еще на сутки. Посмотрим, какие результаты будут завтра.
– А я считаю, что ее лучше выписать сегодня. – На удивление, мамин голос звучит твердо. – Медсестра сказала, что последние двадцать четыре часа ее жизненные показатели находятся в норме. Ей больше не нужна капельница, раз можно обойтись обезболивающими таблетками. Нет никаких причин оставлять ее еще на день.
