– О шейх, я вижу, волк в согласии с овцами. Он ответил:
– Это потому, что пастух в согласии с Богом.
С этими словами он поставил под валун деревянную чашку, и из камня ударили струи мёда и молока. Он поднёс мне это питьё.
– О шейх, – вскричал я, – как ты достиг такой ступени?
Он ответил:
– Повинуясь Мухаммаду, Посланнику Божьему. Сын мой, камень источал воду народу Мусы [Моисея] (Коран 7:160), несмотря на то что они не повиновались ему, а Муса чином был не ровня Мухаммаду. Отчего бы камню не источать мёд и молоко для меня, ведь я повинуюсь Мухаммаду, который выше Мусы?
Я попросил о наставлении. Он произнёс:
– Не превращай своё сердце в средоточие вожделения, а живот – в сосуд беззаконных вещей.
Мой шейх знал о нём немало историй, но я не могу привести их здесь (андар вакт-и ман зики буд у биш аз ин мумкин на шуд), книги мои остались в Газне – да защитит её Господь! – а я стал изгнанником среди чуждых по духу людей (дар мийан-и наджинсан) области Лахор, подвластной Мультану. Восхвалим же Господа и в радости, и в печали!
Он был стоек в нищете и подвизался в самообуздании. Амр ибн Усман аль-Макки, с великим рвением идущий по его стопам (андар амр-и вай ба-джидд башад), передаёт, что на вопрос, что он обрёл, тот ответил:
– Довольство Божье (риза) и независимость от людей.
Один шейх, придя к нему, застал его спящим. Проснувшись, он сказал:
– Мне приснился Посланник, он передал весть для тебя, повелев сказать: лучше посвятить себя уходу за матерью, чем совершить паломничество. Так что возвращайся и позаботься о ней.
Человек, который рассказывал об этом, к тому времени одолевший половину пути до Мекки, вернулся домой.
Это всё, что я слышал об Абу Хазиме.
Он водил дружбу со многими из последователей и с прежними шейхами. Он в совершенстве познал суфизм. Передают, что он сказал:
– Никогда ни на что я не смотрел, не узрев в том Господа.
Это возвышенная «стоянка» (макам) созерцания.
Человек, преисполнившийся любви к Зиждителю, достигает такой ступени, что, взирая на Его творение, он видит в творении одного Творца – как если бы, взглянув на картину, мы увидели самого художника.
То же говорил Ибрахим [Авраам], друг Божий (Халил) и посланник, обратившись к солнцу, луне и звёздам: «Это – Господь мой!» (Коран 6:76–78), ибо преисполненный страсти (шаук) во всём видит черты своей Возлюбленной.
Друзья Божии ощущают, что мир подчинен Его воле и склоняется перед Его властью и что бытие всего тварного – ничто в сравнении с мощью самого Зиждителя.
Они взирают на мир, жаждая Бога, и усматривают в нём не подчинённое, пассивное и сотворённое, а единственно Вседержителя, Зиждителя, Творца. На этом я остановлюсь подробнее в главе о созерцании.
Некоторые люди впали в заблуждение, утверждая, что вторая часть высказывания Мухаммада ибн Васи «Никогда ни на что я не смотрел, не узрев в том Господа» обозначает место разделённости и отпадения (макан-и таджзийя ва хулул), что является очевидным неверием, поскольку место неразделимо с тем, что оно вмещает, и если предположить, что место сотворено, то и вмещаемый им предмет должен быть сотворённым; а если предмет вечен, то и место должно быть вечным; поэтому такое утверждение влечёт за собой два пагубных вывода, каждый из которых – неверие, а именно: либо что сотворённые вещи – вечны (кадим), либо что Создатель
