Распад. Новое солнце - страница 6

Его соседа напротив, изобретателя, что умер для всего мира, звали Лукас Алсет. Его седые волосы и небольшая борода блестели чистотой. Темный камзол, застегнутый на все пуговицы, скрывал полноватую фигуру (даже в молодости он несильно баловал ее тренировками). Глубокие морщины над переносицей в последнее время стали еще отчетливее, а повода для улыбки он не получал уже очень и очень давно.

– Доктор, хочу спросить вас кое о чем.

Алсет оторвался от своего термоса и наградил Носидэ тяжелым взглядом.

– Не про это, мой дорогой друг, не про это, – смеясь, произнес военный, выставляя перед собой руки. – Я прекрасно знаю, что такое «нет», особенно услышав это слово примерно сотню раз. Мой вопрос скорее философский – способ разогнать скуку, потешить самолюбие умными размышлениями.

Изобретатель еще некоторое время не отрывал от него глаз, после чего едва заметно кивнул.

– Отлично, – обрадовался Носидэ. – Тогда скажите мне, доктор, сколько стоит ваше слово?

Брови Алсета сошлись на переносице.

– Понимаю, недостаточно ясно выразился. Боюсь, это профессиональный изъян нас, шпионов, всегда говорим одними загадками, – Носидэ положил руку на сердце, всем своим видом выражая раскаяние. – Постараюсь быть более конкретным. – Он закрыл свой термос и поудобнее устроился в кресле.

– Все в нашем мире имеет цену. На это влияет множество факторов: культурные и религиозные особенности, новизна, необходимость, а главное – редкость. Даже значение «бесценного» может различаться: это и самое огромное сокровище, и бесполезный мусор, никому не нужный и забытый, – он сделал небольшую паузу, дав собеседнику время обдумать сказанное. – Осознавая всю противоречивость вопроса, во что бы вы оценили человеческое слово?

– Тридцать архонов3, – сказал изобретатель, не думав ни секунды.

– Интересно, – заулыбался Носидэ. – И как же вы это определили?

– Никак, просто сказал первое, что пришло в голову. Этот вопрос заведомо не имеет ответа, так что сгодится любой.

– Надо же, ученый – и говорит такое. Разве смысл вашей жизни не должен заключаться в раскрытии всех тайн Вселенной?

– Именно потому, что я ученый, именно потому, что я больше других сталкивался с вопросами без ответа, я смею это заявлять. В конечном счете даже мои слова ничего не значат, не стоят и архона.

– Вынужден с вами не согласиться, – парировал Носидэ. – Один архон или тридцать, сказал бы мне это какой-то прохожий, я бы рассмеялся ему в лицо, но вы… вас я безгранично уважаю. Ваши слова имеют вес, от них так просто не отмахнуться.

– Как хотите. В любом случае рассуждения без результата будут стоить нам лишь одного – времени.

– Значит, снова тупик, – расстроился Носидэ. – Жаль. А я так надеялся, что это когда-нибудь закончится. Мы живем в окружении людей, хотим им верить, но не можем, по крайней мере до конца. Как понять, что люди говорят всерьез, а что нет? – военный демонстративно вздохнул. – Честно, я уже и не уверен, понравится ли вам мой сюрприз, который я так старательно готовил.

Алсет встрепенулся, выронил из рук термос и беспокойно прильнул к окну.

– Какой еще сюрприз? Куда мы едем? – повысил тон изобретатель. – Очередная ваша игра, способ меня помучить?

– Ну что вы, мой дорогой друг? Я бы не посмел. Нет, нет, забудьте все, что я сказал. Давайте лучше вернемся, сделаем вид, что ничего не случилось.

– О чем вы! Что вы натворили?

– Доктор, боюсь, я поторопился с выводами. Знаете, когда человек в порыве гнева говорит, что убьет кого-то, это же совсем не значит, что он действительно