Свободное время Аня посвящала больше книгам, а именно подготовке к поступлению в институт. От сельского труда она никогда не увиливала, так как своим участием хотела скрашивать тяжёлый труд родителей, и чтобы в семье был хотя бы относительный достаток. К тому же в селе круглый год работы было – непочатый край; Ане нравилось участвовать в сенокосе, ходить в лес по грибы и ягоды.
Если в селе местные кавалеры её не интересовали, то в городе встречались довольно настырные, а у некоторых за душой не было ничего путного. Но Аня уже тогда, как будущий учитель, старалась раскрывать парням глаза на мир, таким тоном, словно действительно, как на уроке объясняла учащемуся новый материал. На все её усилия пробудить душу к самостоятельному познанию себя и окружающего мира, они смотрели по-разному: иногда иронично, иногда небрежно, иногда растерянно и удивлённо, причём с повышенным интересом любуясь необычной, как диво, девушкой, которой, кроме книг больше, похоже, ничего не надо?
Ане признавались в любви и недоумевали оттого, что она им не верила, или начинала доказывать то, для чего они говорят святые слова, не понимая их настоящего смысла. Они, конечно, обижались, что у неё голова забита одними книгами и живёт в придуманном мире, которого не могло быть в реальности. Аня задумывалась, так ли это, в чём-то они были правы, почему же она, при всей своей доверчивой натуре, такая чересчур серьёзная?
Но она была такой от рождения: и семья, и отчасти книги воспитали в ней высокую духовность, и она впитала в себя строгую мораль и несла её по жизни как дорогое напутствие? Вот потому она сложилась в недоступную девушку, и это было то необходимое, что создавало о ней самое выгодное впечатление. И то, что парни не могли добиться её расположения, в этом не было ничего плохого, просто она пока сама никого не любила. И потому проистекала кажущаяся холодность и нежелание затягивать пустые увлечения. Она боялась поддаться сиюминутному чувству, которое навязывал кавалер, пытавшийся её поцеловать. Вроде бы грех был небольшой, но за его соблазном виделась опасность, которая кружила, как невидимая птица, и рождала иллюзии настоящей любви. Но она скоро очнулась, вышла из любовного дурмана, оттолкнула парня, который обещал всё, что она ни пожелает. И после, когда он попался на спекуляции импорта, она осталась довольна, что её не подвело шестое чувство, которое подсказывало, что с ним она наплачется…
Одно время она вела себя, как отрекшаяся от земных радостей и страстей монашка, заключив добровольно свою душу в строгие одежды пуританства, но вовсе не из ханжества!
В сущности, так оно и было, поскольку о замужестве она ещё не мечтала, и всецело верила в свою заветную мечту, что обязательно встретит единственного, к кому вспыхнет любовь. Но одной она не оставалась долго, один парень заметил её на остановке и познакомился с ней. Он говорил, что она ему понравилась и не похожа на современных девушек. Такой ему и не хватает, а у неё тотчас возникла мысль, может, он и есть суженый? Но это не помешало его предупредить, что не допустит вольностей. И он вёл себя прилично, дарил цветы, ходили в кино, признавался в любви. Она со снисходительной улыбкой выслушивала его признания. И хотя на самом деле все слова парня принимала, как целью обольстить её, хотела ему верить безоглядно, как в прекрасный сон. Хотя чувствовала, что его, такого чистенького, обходительного, никогда не полюбит. Но он был лучшим из всех тех, кто набивался к ней в женихи. «Вот он говорил, что я непохожа на современных девушках, – думала она. – Может, правда, я слишком требовательна, и жду такого, какого вообще нет в жизни, и он только живёт в воображении». Анна об этом как подумала, так и забыла. Изредка давала согласие пойти с ним в кино, но согласия на следующее свидание не давала, так как ей надо было заниматься.
