– Молодец, – милостиво похвалил бвана. – Пять с минусом за знание материала.
– А почему с минусом?
– Потому что, как действующий оперативник в звании старшего лейтенанта, ты должен был вычислить всё это с первого взгляда, а не после моего нагоняя.
Туше. Когда наставник прав – он прав. Пора перестать, старший лейтенант, ныть по поводу невыносимых условий труда – собственно, а когда по-другому было? И включаться на полную мощность.
– Ладно. Вот мы обнаружили следы ямайканского ритуала в центре Лондона, в кабинете Барсукова. Что дальше? – подстегнул бвана.
– Проверить, не являлся ли сам посланник адептом Ум'балеле.
По пальцам одной руки можно пересчитать случаи, когда Лумумба смотрел на меня с восхищением. Это был один из них.
– Знаешь, это мысль, не лишенная священного безумия. Просто гениально… – я скромно потупился. Гениальным меня еще не называли. – Гениально тупо! Оправдывает тебя лишь то, что ты не был знаком с Барсуковым лично. А потому мог и не знать, что покойный был так называемым Белым магом. Сиречь, человеком, совершенно не способным на общение с потусторонним миром – в любом его проявлении. Впрочем и это не оправдание, – я совсем сник. – Обратив внимание на обилие зелёных насаждений в палатах особняка, их цветущий, ухоженный вид и особенно то, что в одном помещении уживаются совершенно антагонистичные по своей природе виды – он ткнул мундштуком трубки на банановое дерево в кадке рядом с коллекцией кактусов, помещенной в стеклянный виварий – ты должен был мгновенно сделать вывод, что Барсуков был травником. Это его качество, несомненно, является большим подспорьем в сельском хозяйстве, но совершенно непригодно в магии смерти.
Всё эту лекцию Лумумба выдал на одном дыхании. Мне же пришлось безропотно обтекать: ох, рано меня повысили в звании… Машка бы и то быстрее разобралась.
Я вздохнул. Может, в этом всё дело? Без наэлектризованного присутствия напарницы у меня мозги засохли?
– Ладно, ближе к делу, – бвана встал, и аккуратно прицелившись, подул на пепел.
– Эй, что вы делаете? – испугался я. – А как же улики?
– Такие улики к делу не пришьёшь, – скучно вздохнул наставник. – Отпечаток ладони – это тьфу, любой мог оставить. Вот хоть бы и ты. Давай-ка лучше поищем ещё.
– А что будем делать с Ум'белеле?
– К ним мы наведаемся ночью. И о делах наших грешных покалякаем…
– А здесь такие есть?
– В Лондоне всё есть. Индийские Локапалы, китайские маги Гу, японские Оммьо – каждой твари по паре.
Кабинет был не то, чтобы большой, но какой-то уж очень плотно набитый. И перетряхивать все эти книги, пресс-папье, коллекции курительных трубок, официальных бумаг и неофициальных писем было очень муторно и пыльно.
В бумаги я даже не вдавался – сразу передавал Лумумбе. Он теперь посол, пусть сам и разбирается.
Попутно я продолжал думать. Перебирая трубки, нюхая остывшие угли в камине, ползая по ковру с лупой, я пытался сопоставить некоторые уже известные факты, но это никак не получалось.
– Что-то не сходится, – наконец сказал я, весь красный и потный вылезая из-под стола. Бвана даже не пошевелился. На коленях его лежала стопка разных писем, взгляд без остановки бегал по строчкам.
– Что не сходится? – спросил он отстранённо.
– Обряд Аш'к – Энте не из вуду. Это древняя магия коптов.
– В Ум'балеле есть аналогичный обряд. Сарабанда.
– Это вроде как танец?
– И это тоже, – кивнул учитель. – Но в первую очередь Сарабанда – это восставший мертвец. Причём, восставший не самовольно, а путём очень сложного колдовства.
