Сайан кивнул в ответ.
– Так зачем раскрывать тайну именно сейчас? – удивилась я.
– Потому что они считают, все и так все узнали, – тихо сказала Альба, вымакивая остатки супа корочкой хлеба. – Ты раскрыла их магию. Они собирались отравить тебя в Изилди, только чтобы не дать проболтаться, но теперь прятаться больше незачем.
– Поэтому они могут колдовать в полную силу, – пробормотал Теодор. – Пугающая мысль.
– Так как же с этим бороться? – спросил Кристос.
Вопрос, насколько я поняла, был отнюдь не риторическим, поскольку все взгляды в комнате обратились ко мне.
– Не знаю! – воскликнула я. – Ну… Хорошо. Начнем с солдат, на которых была зачарованная форма. Проверим, как на них повлияло колдовство.
– Пойдем научным путем? – осведомился Кристос. – Но если она не помогла или помогла незначительно, что тогда? Они в любой момент могут свести нас с ума, наслать хворь, сделать неспособными сражаться.
– Не совсем, – задумалась я. – Если у них нет неизвестного мне противоядия, их солдаты пострадают точно так же.
Кристоса этот ответ явно не удовлетворил, но он все же кивнул.
– Признаюсь, я совершенно не готов так мыслить. Как и все мы, за исключением Сайана, насколько я могу судить. И все же это как-то неправильно. Нельзя принимать решение за всех. Словно мы местная аристократия. Ведь именно против этого мы сражаемся.
– Кто-то должен взять на себя ответственность, – ухмыльнулся Сайан. – Особенно в разгар войны.
– Кристос прав, – осторожно вмешался Теодор. – Решать необязательно только нам. Мы сражаемся за представительскую демократию, в которой народу было отказано.
– Нам нужен Совет, обещанный Биллем о реформах, – вздохнула я.
Сайан, сидевший с миской супа, покачал головой.
– Нельзя остановить сражения, чтобы провести выборы. Не позволяйте идеалам поставить под угрозу нашу победу.
– Кто, как не солдаты, имеет право высказаться? Они его заслужили, как и право влиять на судьбу Галатии. Билль о реформе действительно обещал учредить Народный совет. Его первые представители сидят прямо там, – улыбнулся Кристос, ткнув пальцем в сторону окна. – Они голосуют за своих офицеров, сами выбирают себе лидеров. Мы можем сделать эту процедуру официальной и начать после войны устанавливать законы государства.
– Они голосуют за тех офицеров, которые не подведут их в сражении, – сказала я. – Это не значит, что эти люди смогут разработать – ну, я не знаю – к примеру, процедуру военного суда или регламент снабжения. – Я помолчала и добавила: – Кстати, а что насчет женщин? Возможно, они и не сражаются наравне с солдатами, но тоже заинтересованы в участии в выборах.
Теодор вздохнул.
– В любом случае потребности армии отличаются от потребностей гражданского правительства. Не говоря уже о том, что не существует единого мнения по поводу того, каким станет наше государство после окончания войны. Билль о реформе оставил знати большинство привилегий, просто добавив Совет, членов которого необходимо избрать.
– Красные колпаки всегда хотели разрушить институт дворянства, – заметил Кристос. Он не высказывался за или против, скорее, выглядел усталым. – Они не согласятся его сохранить.
– Полагаю, это не нам решать, – нейтрально ответил Теодор. – Не думаю, что будет этично просто взять и назначить офицеров на государственные должности. Это попахивает тиранией, верно?
– Верно, – скривился Кристос. – И это все усложняет.
