– Ветка не отсюда, – заключил доктор Уилсон. – Хвойных поблизости нет, – затем он возразил Харту. – Не повезти? И какое же он впечатление оставит?
– Фотографии с места преступления надо будет сравнить с картиной.
Клеман вмешался.
– Доктор Уортон, – строго сказал он. – Мы благодарны за ваши замечания, но убедитесь, что они не мешают выполнению ваших задач и исполнению прямых обязанностей.
Ллевелин в согласии кивала, затем покачала головой, поджав губы – как смотрят на хулиганящих детей.
– Да, сэр. Доктор Уилсон, мне договаривать?
Уилсон моргнул, он уже отошел на пару шагов назад и обходил место преступления по периферии, пытаясь определить нужный ракурс.
– Сэр, – обратился он к Клеману, – позвольте Харту договорить. Если это ссылка на картину, то оно должно выглядеть, – выделил он интонацией, – как картина. От того, какие детали было важно или возможно воспроизвести, зависит то, какой бэкграунд у преступника.
Он достал мобильный телефон из кармана. Лицо Харта смягчилось.
– С поклонником из картины могло не повезти, – сказал Харт, – преступник, судя по расположению трупа, времени обнаружения, уверен не в везении, а в собственных силах. Возможно, остальные элементы картины будут обнаружены в других местах, возможно – сделаны позже, – он взглянул на Уилсона. – Это может быть не последний труп.
– Как пазл, – мрачно согласился Уилсон.
Теперь у детектива-сержанта Марса пропал дар речи. Харт Уортон говорит с такой уверенностью, как будто сам тут все организовал, знает каждого маньяка в Лондоне, сам убил не меньше двух дюжин человек!
Клеман прокашлялся.
– Спасибо за ваши наблюдения.
– Доктор Ллевелин, – как ни в чем не бывало молвил Харт. – Микрообъекты я собрал.
«Развелось детективов! – мысленно негодовал Марс. – Детектив-потрошителевед, детектив-историк, детектив-менталист, детектив-психиатр, детектив-судмедэксперт!»
Пока он расспрашивал у проходящих мимо криминалистов про следы, в том числе и от машины у подъезда к лесу, возмущался, что все уже затоптали нерадивые собачники и спортсмены-бегуны, Уилсон рассматривал репродукцию картины на экране мобильного телефона.
Ракурс с дорожки – откуда труп обнаружили свидетели – соответствует изображению, но подача иная – по сравнению с предыдущими «работами». Предположение, что это не Рассказчик, Уилсон решил пока не озвучивать.
Вскоре труп оставили в покое, Марс и Клеман уже давали указания о том, что следует найти, откуда была взята хвойная ветвь, определить ткань платка, а также выяснить что-нибудь про занятия и образ жизни жертвы. Судмедэксперты отошли от тела, доктор Ллевелин уже направлялась к кустам, где обнаружили сердце, обернулась на Харта.
– Примитивно, – сказал тот негромко.
Клеман услышал – и потому даже повернул голову и непонимающе прищурился. Харт же совсем недавно расхваливал Рассказчика за изобретательность ума и тщательную подготовку!
Для доктора Уилсона тоже реплика Харта не осталась незамеченной.
– Примитивно – потому что вопросов не возникает?
Харт просиял – удивившись то ли слуху психиатра, то ли тому, что они думали об одном и том же.
– Это воссоздание уже существующих образов, – заключил Харт. – Оммаж чьему-то величию. Ничего нового.
Уилсон будто бы ждал повода высказаться – потому что аж набрал воздуха в грудь, перед тем как убедиться, что Клеман его слышит – и заговорить.
– Сэр, это не Рассказчик. Это кто-то другой. Рассказчик подчеркивает свою исключительность, он ни на кого не похож и оставляет индивидуальный след, а этот ссылается на авторитет – и неважно, одобряет он его или высмеивает. Этот визуал, а у того, как у японской еды, все чувства затрагиваются.
