Взгляд глаза в глаза на близком расстоянии Уилсона не смутил. Харт медленно опустил и поднял веки в знак согласия.
– А вот труп будет свежим недолго, – молвил он. – Предскажу, что снова на природе. Рассказчик хотя бы убивает в жилых домах, не надо ходить по утренней грязи.
– Преступлений против природы он не делает, – задумчиво выговорил Уилсон. – То есть новое тело найдут скоро? И убийство уже произошло, потому что сердце уже есть…
Резонанс от голоса – и тепло.
Харт вновь выразительно моргнул вместо ответа.
– Удачи, доктор Уилсон.
Он проскользнул мимо, чтобы взять бумажное полотенце, едва заметно задев Уилсона плечом по груди.
– Спасибо.
Харт смотрел на него из отражения, пока он не вышел за дверь.
В морг к судмедэкспертам команда детективов так и не попала – потому что их вскоре вызвали на место преступления, в тот же лес Элмстед. Бегун на утренней тренировке обнаружил труп – замершего в неестественно неустойчивой позе склоненного мужчину в старомодном костюме, с красным плащом, в одеянии благородного всадника.
Клеман уже слышать не мог имени Боттичелли, Марс уже был ко всему готов. Уилсон шел почти вровень с ними – насколько позволяла ширина грунтовой тропы.
Доктор Ллевелин и Харт были на месте.
– Что тут у вас? – бодро, но с оттенками злой иронии, спросил Клеман.
– Тело тяжело анализировать, – развела руками Кэролайн, – но очевидно, что он был бальзамирован, чтобы сохранить форму – введением фиксирующего раствора в сосудистое русло. Одежда закреплена булавками, центр тяжести смещен – и при неосторожном осмотре есть риск его повредить.
– И я не удивлюсь, если под одеждой будет разрез от извлечения сердца, – добавил Харт.
– После экспертизы смогу сказать больше, – резюмировала доктор Ллевелин.
Клеман глядел на Харта и на Уилсона не вопросительно, а строго – и будто бы думал о чем-то своем.
– Лес же небольшой, – возмутился Марс. – Где был патруль? Черт знает что. Злые умы! Ну и о чем это?
– Продолжение панно, – отозвался Уилсон.
– Сколько времени потребовалось, чтобы его вот так зафиксировать?
Психиатр, как и в прошлый раз, обходил сцену по дуге, пытаясь найти все детали.
– Одежду на заказ шили? – не унимался Марс. – По ателье и костюмерным распространить.
– Обыкновенное бальзамирование, – терпеливо отвечала Клеману Ллевелин, – с последовательной обработкой, пропиткой бальзамирующим раствором из глицерина, уксусно-кислого калия, уксусно-кислого натрия, воды и вспомогательных веществ длится от месяца до двух. Причем не сохраняется естественный цвет кожных покровов и органов. Здесь же срочные меры, вероятно, не направленные на долговременное действие – за десять-двенадцать часов.
Харт стоял у трупа за затылком и что-то щупал пинцетом в волосах.
– Я вижу выпуклость на затылке, – сказал он. – Вдоль позвоночника шест – как делают ритуальные службы, чтобы на похоронах усопшие были как живые.
Доктор Ллевелин в согласии кивнула.
– Когда будут переносить труп, будет яснее, но пока вижу, что стопы неестественно прочно стоят на месте.
– Закрепили? – спросил Клеман.
Марс заворчал.
– Таксидермист и художник. Десять-двенадцать часов?! Он готовил его заранее? Он полночи возился с ним, и его опять никто не видел. По всем собачникам одно и то же, вечером ходят только собачники.
На его вопросы ответил Бен Финли, подоспевший, чтобы поделиться сведениями.
– Следы от тележки обрываются следами автомобиля, обувь та же, на этот раз не на руках. По протекторам это что-то большое, наподобие вэна, модель уже ищем.
