Расскажу о своих земляках - страница 35

Начались студенческие годы. Семнадцатирублевой стипендии хватало только на полмесяца, и Валя поступает на работу в детские круглосуточные ясли. Пять лет на 0,75 ставки медработника – и за это небольшая прибавка к стипендии, которой хватало на еду, самые скромные расходы на одежду и обувь. Со второго курса – отличница, но денег – 40 рублей – не хватало. Да и необходимостью стала работа, потребностью, отказаться от нее не могла еще и потому, что маленькие пациенты полюбили ее, а она сама привязалась к ним еще больше. Стали в институте уговаривать ее перейти на факультет педиатрии, но была непреклонна. Ей во что бы то ни стало надо было выучиться на врача-окулиста и вернуться на Камчатку, где остались ее не вылеченные от глазных болезней пациенты.

В 1966 году Валентина Михайловна после окончания института возвращается на Камчатку, в Тигиль, с дипломом, с мужем и первой дочкой – Леночкой.

Ей было 20 лет с небольшим, когда стала секретарем парторганизации.

– Когда же Вы успели в партию вступить?

– В 19 лет, в Палане. Была энергичная, молодая, вылечила первых больных от трахомы, и мне дали врачи Паланской окружной больницы рекомендацию, а когда в Тигиль приехала, Зинаида Васильевна Марченко (секретарь парторганизации) сразу сказала: «Вот и молодая смена мне пришла». Отказаться тогда было непозволительно. Мы все верили в партию. На секретаря парторганизации тогда возлагалась очень большая ответственность. А я всегда помнила, что государство меня воспитало, выучило и потому должна работать безотказно.

Командировки, семинары, съезды, рейды, – чего только не пришлось за сорок лет работы пережить Валентине Михайловне Писаренко.

– Была работа самоотверженная, кипучая. Нет, мы в свое время не считались с тем, кто и сколько дежурств отработал, за что заплатили, а за что нет. За мизерную зарплату работали, не уставая. Были ночные вызова, длительные неоплаченные командировки в национальные села, когда шла всеобщая диспансеризация населения, когда в каждом селе, табуне приходилось жить по 8–10 дней, чтобы выявить больных, провести курс лечения, увидеть результат, а самых тяжелых пациентов отправить в райцентр, в стационар.

Я горела, я тонула и из нарты выпадала, когда на собачках ехала из очередной командировки, но, видать, ангел-хранитель был со мной, не дал погибнуть. А вот дочь не сохранила, – Валентина Михайловна глубоко вздохнула, но слезы не проронила. Помолчали, а дальше Писаренко продолжала: – Помните, Семен Иванович Пасечник писал в газету статью с таким названием: «Как меня отучали улыбаться». А я бы могла рассказать, как меня отучали плакать. В детстве, знаете, я столько слез пролила! Нет, не от того, что меня обижали, кстати сказать, нас, трех сестер, в детском доме никто не обижал, даже кличек у нас не было.

Мне всегда было жаль тех, кого обижали, и, помню, заступалась за них, хотя была маленькая, но могла словом убедить обидчика. А с возрастом, когда поняла, что вся моя жизнь зависит только от меня, когда поставила себе цель: выучиться на врача, воспитать детей, всегда надеяться только на свои силы, – у меня выковался твердый характер. И никогда ни от кого не ждала милость.

А еще сильнее духом стала после смерти мужа. Старшую сестру не похоронила, так как не смогла выехать из-за задержки зарплаты, а вот к последней сестренке сейчас поеду, чтобы поддержать ее, безнадежную, уже облученную…