– Эти-то? Они слишком добры. Они не получат от меня ничего. Я продаю детей только людям с черствыми сердцами. Тогда приемные дети в новых семьях становятся несчастными, а я счастливым.
– И этих двух тоже продашь? – Глад указал взглядом на коврик возле двери.
Восток зажмурился.
– А как же!
Восток вздрогнул.
К счастью, ни старик, ни его молодое отражение не заметили этого. Они продолжали вести оживленный спор.
– Зачем же тебе жить столько лет и творить столько зла?
– О, ты ничего не понимаешь, – Гнус потер свои сухие костлявые руки и, посмотрев на Глада жадно горевшими глазами, продолжил возбужденно гнусавить: – Я хочу большего, я хочу власти над всем миром.
– И как же ты этого достигнешь?
Глад не стал проявлять должного внимания к словам спорщика и, сам повернувшись на этот раз к нему спиной, продолжал слушать его с рассеянным равнодушием. Но Гнус был настроен на решительный разговор и, разгорячившись, убедительно доказывал свою правоту, не меняя при этом гнусавого тона голоса.
– Ты хочешь знать тайну моего совершенства? Так слушай. Я покорю мир с помощью колеса времени.
– Чего? – Глад живо развернулся и чуть не вылез из зеркала наружу.
А неусыпный Восток еще больше обострил внимание.
– Ты ничего о нем не слышал? Это колесо управляет всем – и временем, и пространством. А еще оно намерено заставить мир вращаться вокруг себя. Но этому не бывать! Как только оно попадет мне в руки, я сам смогу раскрутить его с такой силой, что оно подчинится мне. И тогда весь мир будет вращаться вокруг меня одного.
Теперь уже Глад заметно разволновался.
– Разве есть такое колесо? И где же оно? И как ты его добудешь? – заговорил он дрожащим голосом.
Тут Гнус замялся, сник, а потом резко прогнусавил:
– Не… не… не твое дело. Сгинь!
С этими словами он дунул на свечу, ее пламя заколыхалось, но не погасло. Зато исчезло отражение Глада в зеркале.
Восток, сжавшись в комок на своей подстилке, весь напрягся, готовый к самым решительным действиям, только не знал к каким. Он ждал, что же будет дальше.
А дальше, сидя на полу перед чурбаком со свечой, Гнус зашептал горячим шепотом, глядя в зеркало и не находя в нем ничего, кроме темной мертвой глади:
– Колесо, вертись, крутись.
Сила зла, ко мне явись.
Колесо, сильней кружись.
Белый свет, мне подчинись.
С этими словами он поднялся с колен и быстро с завидной для старика ловкостью завертел деревянное колесо, висевшее над большим зеркалом. Оно завертелось, как бешеное, и вслед за ним все остальные медленно вращавшиеся колеса в доме пришли в неистовое движение. Множество теней замелькало во множестве зеркал, наводя ужас, от которого стыла кровь.
У Востока закружилась голова, он закачался как маятник и едва не упал на спящую Весну. Тут он вдруг заметил среди хаоса света и мрака в противоположном углу комнаты неприметную дверь, спрятанную за тяжелой темной портьерой. В этот миг пламя свечи дрогнуло и погасло. Все вокруг погрузилось непроглядную тьму. А через минуту старческий храп оповестил Востока, что хозяин дома уже спит. Однако тот не мог этого слышать, потому что сам провалился, вопреки своей воли, в глубокий непробудный сон.
Ночь была необычайно темной, будто залитой черной краской. Казалось, небо за что-то обозлилось на землю, накрыв ее непроницаемым мраком. Ни луны, ни одной звездочки на небе, только низкие тяжелые грозовые тучи. Даже фонари на улицах, и те потускнели, будто придавленные тьмой. А за городом хоть глаз выколи.
