Люди шли мимо по своим делам, пара человек оглянулась на крик, но никто не остановился. Марк Юрьевич оглянулся и увидел, что ещё двое крепких южных парней стоят рядом в ожидании момента, когда профессор сам снимет куртку или потребуется помощь первому.
Вдруг из толпы отделился молодой высокий русоволосый парень и спокойно подошёл к первому бандиту. Марк Юрьевич про себя именно так стал называть людей, в окружении которых оказался. На ломаном русском языке с неясным акцентом он просит освободить старика. Началась нешуточная словесная перепалка, а затем и схватка, где яркая куртка профессора затрещала по швам. Марк Юрьевич ещё несколько раз позвал на помощь, но горожане шли по своим делам и не торопились звать полицию. Соотечественники настолько привыкли к криминалу, что обходили стороной все мало-мальски страшные ситуации и не связывались ни с кем.
Второй и третий бандиты агрессивно двинулись в сторону профессора и его нежданного освободителя-иностранца. Но не тут то было. Рядом с этими двумя внезапно возникли два крепких парня с характерными узкими глазами и крупными скулами. Внешне было трудно определить, кто это: японцы или китайцы. Но парни встали в спортивные стойки и перекрыли путь бандитам.
«Поразительно, – мелькнула мысль, – соотечественники равнодушно проходят мимо, а иностранцы мне помогают. Надо позвать коллег…!»
– Игорь Ильич, сюда! – закричал Марк Юрьевич во весь голос и… проснулся на койке в своём гостиничном номере. Перед ним стоял глава делегации, и укоризненно покачивал бритой головой.
– Что-то приснилось?! Расслабьтесь. И скорее собирайтесь. Автобус за нами прибудет через пару минут. А вам еще спать в президиуме конференции!
Несильный накат отбрасывал к берегу детвору. Они рвались в море, кричали, визжали, прыгали в воду и попадали сразу на песок. Это накат быстро уносил волну за волной, обнажая песчаное дно. История повторялась с большей или меньшей силой, окатывая малышей пузыристыми брызгами и зелёными водорослями. Первая волна, вторая, третья и самая мощная девятая, получившая шуточное название «девятого вала», накрывали побережье своим начинающимся штормом примерно баллов в 5—6.
Вдали, у самых дальних буйков шла своя борьба, которая обострялась метр за метром по мере приближения одинокого пловца к красному шару на якоре.
Пловец грёб со всей силы, перебирал всевозможные виды плавания, старался, что было мочи, но волна, раз за разом, отбрасывала его, как лёгкую щепку назад, к песчаному берегу. Оттолкнувшись от дна, пловец начинал свою борьбу вновь, и через какое-то время волна возвращала его к старту.
Невероятная сила и мощь морской волны осознается только в борьбе с ней. На берегу, разглядывая белые барашки гребней волны, кажется, что они ручные. По телевизору создаётся впечатление, будто серфингисты не покоряют волну, а катаются под ней и на ней. Картины маринистов умиляют великолепными красками и мастерством исполнителя. И только тот, кто заносит на волну руку, бросается на волну или ныряет под неё, понимает, что сражаться со стеной воды в одиночку невозможно.
Победа всегда останется за волной.
Пловец, похоже, это хорошо знал. Он принялся разговаривать с волной, просил повременить чуть-чуть и дать ему возможность всего лишь доплыть до буйка. Говорил ласковые слова и обращался к волне, как к дочери всесильной природы, ожидая милости или снисхождения. Пусть на пару минут, на несколько мгновений.
