Он уже и думать позабыл о своем драгоценном Альберте, улетевшем в Америку… когда Эдуард Степанович неожиданно вернулся.
– Получайте свое сокровище, профессор, – устало поставил на стол коробку он. На сей раз – обычную картонную, без каких-либо защитных приспособлений.
– Альберт! – расплылся в улыбке Гадюкин, снимая крышку.
– Здравствуйте, профессор, – ответил искусственный мозг. – Я скучал. Рад снова вас видеть.
– А уж я-то как рад! Лелик! Лелик, иди сюда, посмотри, кто вернулся!
– Ур-ру! – тепло прорычал великан.
– Присаживайтесь, батенька, присаживайтесь! – захлопотал вокруг главбеза Гадюкин. – Как слетали? Как прошло? Мы выиграли?.. Пожалуйста, скажите, что Альберт выиграл!
– Нет, не скажу. Сожалею, но мы проиграли, профессор, – с каменным лицом ответил Эдуард Степанович. – Вы были правы – ваш Альберт еще не готов для публичного показа.
– Что?.. Что такое?.. Батенька, вы раните меня в самое сердце! – всполошился профессор. – Неужели мелко-мягкие сделали мозг лучше, чем у меня?!
– Ну не то чтобы лучше… Первое впечатление, безусловно, выиграл ваш Альберт. Он разговаривал вслух, а их МАК-1000 только выводил на экран текст. Он пожал президенту руку, а их МАК-1000… ну, у него манипуляторов не было. И сначала все шло очень хорошо. Их техники от вашего Альберта чуть не очумели – даже не верили сначала, думали, что это жульничество. А потом, когда все-таки убедились, решили доказать, что МАК-1000 гораздо совершеннее, хоть и не умеет говорить…
– Как доказать? – нахмурился Гадюкин.
– Устроили соревнования. И вот тут-то ваш Альберт крупно опозорился… Сначала они с МАК-1000 играли в шахматы – так тот его просто разгромил… Мат в четыре хода, представляете?
– Меня не обучали играть в шахматы, – холодно ответил искусственный мозг. – Я даже правила игры знал только приблизительно. Это нечестно.
– В математическом соревновании МАК-1000 его тоже обошел с легкостью…
– Он считает быстрее меня, ну и что? – с явной обидой спросил Альберт. – Калькулятор тоже считает быстрее человека – значит ли это, что калькулятор умнее?
– Ну и во всех остальных соревнованиях было примерно то же самое, – закруглился Эдуард Степанович. – МАК-1000 каждый раз побеждал. Но поражение нам засчитали не из-за этого…
– А из-за чего же? – подался вперед Гадюкин.
– Понимаете, после всего этого американский президент подошел к вашему Альберту и сказал этак снисходительно: «Знаешь, не очень-то ты умен, малыш…»
– А что Альберт?
– Ваш Альберт ударил президента по лицу манипулятором и сказал: «Уж поумнее тебя, дегенерат!»
Аристарх Митрофанович Гадюкин положил ложечку на блюдце, отхлебнул горячего какао и причмокнул губами. От свежевыпеченных булочек аппетитно пахло корицей. Румяный старичок поерзал в мягком кресле и развернул на всю стену экран новостей.
Что может быть приятнее, чем вот так вот уютненько посидеть вечерком?..
Но уютненько посидеть не дали. Дверь распахнулась, и в кабинет шумно ворвался Эдуард Степанович. Растрепанный, взлохмаченный, краснее вареного рака – похоже, не на шутку торопился.
Прямо с порога он торопливо выкрикнул:
– Профессор, вы нужны своей стране!
– Конечно нужен, батенька, очень даже нужен… – добродушно ответил Гадюкин. – Булочку хотите?
– Нет, профессор, вы не понимаете, – машинально взял булочку главбез. – Дело государственной важности! Возможно, перед нами переломный момент в истории человечества!
