– Хм-м… – все еще недоверчиво посмотрел на него главбез.
Конечно, он уже не раз убеждался, что профессор Гадюкин порой способен выкинуть такое, что вся научная общественность потом хватается за голову и вопит: «как, КАК он это сделал?!». Вот только результат обычно сильно отличается от того, что задумывалось изначально…
– Ступайте, батенька, ступайте, возвращайтесь через две недели, – замахал на него профессор, разворачивая эль-планшетку и включая коммутатор. – Лелик, подготовь лабораторию, разогрей большой конвертер и свари кастрюлю какао! Мила, душечка моя, окажите любезность, пригласите ко мне Бульбу, Иванова, Коростелева, Мартиросяна, Отрубянникова, Прилипко, Русиновича, Снергиенко и Хрюкина. Устроим консилиум.
Эдуард Степанович улыбнулся одними губами и вышел. Машина завелась – теперь профессор будет работать как проклятый. Не факт, что он действительно сумеет создать искусственный мозг, но что-то он во всяком случае создаст.
Или взорвет лабораторию – это он тоже любит.
Ровно через две недели Эдуард Степанович снова перешагнул порог лаборатории Гадюкина. Секретарша Мила сосредоточенно выдувала пузырь из жвачки и его появления даже не заметила.
Профессор тоже не заметил – он был занят. С прошлого раза в лаборатории все очень переменилось – ученые сволокли в одно место целую кучу самых разных приборов и инструментов.
Сам Гадюкин в данный момент управляет крошечной центрифугой, время от времени тихо ругаясь на непонятном языке. За соседними пультами стоят Снергиенко и Русинович. Из лаборатории слева тянет едкой щелочью – там работает Мартиросян, ведущий гальванотехник. Из лаборатории справа слышится писк и треск – там трудится Бульба, специалист по УКВ.
Судя по всему, ученые профессора только-только закончили что-то отмечать – на столе громоздится дюжина пустых бокалов из-под вина.
Правда, бутылки почему-то отсутствуют.
Один из бокалов оказался полным. Эдуард Степанович поднес его к лицу и с сомнением посмотрел на содержимое – похоже, не вино, а какой-то коктейль. Сизовато-белый, с пряным запахом. Главбез задумчиво наклонил бокал – жидкость медленно потекла к краю. Очень-очень медленно.
– У-гу! – рявкнул неожиданно выросший над плечом ассистент. Он резко выхватил этот странный коктейль и бережно поставил его на стол. – А-га, Ху-Га!
– Спасибо, Лелик, – кивнул Гадюкин, отрываясь от своей центрифуги. – Добрый день, батенька. Вы что же – выпить это собирались? Неосмотрительно с вашей стороны, знаете ли…
– Да нет, посмотреть только… – пожал плечами Эдуард Степанович. – А что это, профессор? Коктейль, что ли?
– Коктейль?.. Что ж, можно и так сказать… Это, батенька, видите ли, и есть тот самый мозг, который вы мне заказывали. Вот он, голубчик, плещется… Еще чуть-чуть поработаем, окончательно доведем до ума и можно демонстрировать общественности…
– Аристарх Митрофаныч, у меня концентрат кончается! – крикнул Мартиросян из соседней лаборатории.
– Ступай-ка, Лелик, помоги Левону Акоповичу, – вежливо подтолкнул ассистента Гадюкин. – О чем мы тут с вами говорили, батенька? Давайте пройдем в комнату отдыха, не будем мешать товарищам…
В комнате отдыха оказалось накурено, кругом валялись бычки, а пепельницу плотно оккупировал Отрубянников. Он поминутно запаливал очередную сигарету, раздраженно разгонял табачный дым и тыкал отверткой в нечто, когда-то бывшее голографическим проектором. Время от времени рассеянный ученый путал руки и тогда во рту оказывалась отвертка, а в недрах проектора – сигарета.
