Болело сердце и за дочь, как ей обойдется появление Алёнки на передовой, ведь это нарушение устава.
Марина, окончив курсы разведчиков, заявила матери, что у неё совести не хватает сидеть в тылу, и вообще вся душа изболелась, измучилась. Враг то уже под Москвой. Валентина Осиповна, прижав к груди ещё не пахнувшую войной гимнастерку дочери, только и смогла выдохнуть из себя: «Не волнуйся за Алёнку». После отъезда Марины она сутки не поднимала головы, всё кружилось перед глазами и плыло. Но надо было жить дальше, рядом была внучка. Алёнка не отходила от бабушки, непривычно молчаливая, испуганная и только приговаривала: «Бабуля не умирай, тебе нельзя умирать, пожалуйста. Я буду слушаться тебя. Буду во время бомбежки ходить с тобой в подвал». Алёнка категорически отказывалась прятаться во время тревоги в темном сыром подвале. А в ночные налёты говорила Валентине Осиповне спокойно, сквозь сон: «Бабуля, не волнуйся, я бомбежки не боюсь и со мной ничего не случиться». Но та, брала внучку за руку и вела за собой. И на это у неё была одна фраза: «Если не хочешь, чтобы бабушка умерла, иди со мной». Поэтому для Алёнки был праздник, когда бабушка оставалась в госпитале на ночное дежурство. Она безмятежно спала, не слыша ни взрывов, ни как содрогалась земля от рухнувшего, где – то на соседней улице, дома. И только удивлялась днём появившимся горам обломков и тлеющих остатков от очередного дома в соседнем дворе.
Возвращение Алёнки с фронта вызвало фурор. Ребята из соседнего уцелевшего дома и из её подъезда, тесно обступив сорванца-героя, просили рассказать, что же на самом деле происходит на передовой. Ведь там так страшно и что же там творится. И самое главное это то, что слышно о Победе. А также выясняли массу подробностей о войне на фронтовой линии. Мальчишки выспрашивали всё до мелочи, втайне завидуя, почему не им выпал такой счастливый случай. Алёна отвечала на расспросы обстоятельно и деловито. Рассказала, как немецкий летчик, пролетая в бреющем полёте над фронтовой машиной, в кузове которой сжалась в комочек Алёнка, взглянул прямо в глаза девчушке и «не прошил» её пулеметной очередью. И заметила, что только один раз она пожалела, что не знала ненавистный немецкий язык, когда знакомые разведчики вели генерала, – «языка». Она очень сожалела, что всю силу своего презрения смогла показать только взглядом.
А в памяти еще долго кружились те счастливые дни с запахом маминых волос, без чувства голода и картофельной шелухи, от которой всегда долго болел живот.
Прошло много лет, Алёнка стала для многих любимым доктором Еленой Сергеевной. Её с нетерпением ждали в селениях и посёлках Подмосковья. Ведь важно было на приёме у врача не только поведать ей все свои физические горести и печали, но и стать сильнее, а может быть и добрее друг к другу. И всё это после общения с таким, светлым душой, доктором. И что важнее было для многих, доказать себе, что не может человек жить без любви и сострадания.
Елена Сергеевна привозила с собой в командировку всех основных специалистов, к которым было непросто добираться издалека. Выводы её блестящей диссертации, об оказании лечебно-профилактической помощи в сельских районах, настоятельно требовали государственного подхода к её проекту национального здоровья страны для широкого внедрения в практику.
Дерзкой Алёнке, не боявшейся когда-то бомбёжек, удалось пронести через долгую жизнь бесстрашное сердце и чуткую душу. И уезжая к своей внучке в Германию на постоянное место жительства, она хотела только одного. Не потерять в ином пространстве нашей земли свою доброту и открытость сердца. Ведь это и есть то богатство, которому нет цены. Оно было завещано ей как самый главный завет, как оберег, – там, в страшном горниле войны, где в беззаветной самоотдаче ковалась наша Победа, рядом с мамой.
