– Я Вас услышала.
– И да, если по оплате возникнут вопросы, что-то понадобится, Марта Сергеевна, кажется, знает куда обратиться, деньги – не проблема. Это все, что я могу для него сделать. Прощайте!
Женщина вышла из кабинета, оставив Машу в тяжелых раздумьях. Эта ситуация совершенно выбила ее из колеи, в голове не укладывалось, как можно так поступить с человеком, с которым ты прожил половину жизни?
В скором времени в кабинет снова заглянула Марта.
– Мария Евгеньевна, ну что? – с нескрываемым любопытством спросила она.
– Да ничего хорошего, Марта Сергеевна.
– Она правда не вернется?
– Не вернется. Жить она хочет, а не за больным мужем ухаживать.
– Может, так и лучше?
– Почему это?
– Не будет маячить перед ним, напоминать лишний раз о плохом. Только вот как его вывести из этой депрессии? Как сделать, чтобы он захотел жить?
– Разберемся. Сделали, что я просила?
– Да, он в тринадцатой палате.
– Хорошо. Если ты не против, я сама возьмусь.
– Конечно, я этого и хотела. Мне кажется, что только Вы и сможете его вытащить.
– Сегодня же и начнем. Ну все, беги работать.
– Побежала! – с улыбкой Марта вышла из кабинета.
Маша стала внимательно перечитывать карту Павла. Да, случай очень тяжелый, восстановление будет трудным и долгим, но самое важное – что оно возможно. Она и не таких вытаскивала за свою карьеру. Главное сейчас для него – это моральный настрой, иначе все лечение, вся терапия будут напрасны.
Нужно было сделать самую сложную вещь – пойти к нему и поговорить. Маша не знала, как это сделать. Ведь он был не просто пациентом, он был единственной ее любовью за всю жизнь. Она долго собиралась с силами, с мыслями.
Когда она подошла к палате, оттуда выходила санитарка, за которой была закреплена эта палата, и по распоряжению Марты Сергеевны, она проверяла больного каждые полчаса. Женщина поздоровалась с Марией, сказала, что с ним все в порядке и ушла.
Маша тихо вошла. Практически обездвиженный Павел лежал на спине с открытыми глазами. Он перевел взгляд на нее, потом закрыл глаза, притворяясь спящим.
– Я знаю, что ты не спишь, можешь не притворяться.
Павел снова открыл глаза. Он пристально смотрел на Марию, так, что у нее мурашки побежали.
– Ну что смотришь? Я это, я. Вижу, что ты меня узнал. Я буду тебя лечить, и поверь, я поставлю тебя на ноги.
Павел только снова закрыл глаза, а Маша продолжала говорить.
– Твой случай не безнадежен. Поверь моему опыту, ты можешь восстановиться. Но для этого нужно работать, много и упорно, стараться. А ты что? Паша, послушай, что бы у тебя не произошло в жизни, что бы не было между нами когда-то – это не повод сдаваться. Не подставляй меня в этот раз, теперь я за тебя отвечаю.
Паша снова открыл глаза и попытался что-то промычать.
– Ничего, когда говорить тебя научим заново, ты мне все расскажешь. Пашка, я так хочу тебе помочь. Позволь мне это сделать. Моргни, если будешь бороться!
Павел послушно моргнул, а из глаз выкатились слезы.
– Ничего, ничего. Все будет хорошо. Я с тобой! – говорила Маша, держа его за руку.
Начался сложный период реабилитации. Маша вкладывала в своего пациента все свои знания и умения. Она не позволяла ему слабости, заставляла, мотивировала, ругала, жалела, поддерживала.
Теперь все свое время, которое она не проводила с сыном, она посвящала Павлу. Поставить его на ноги стало для нее целью номер один. И медленно, но верно, они вместе шли к этой цели.
