Входит Ксения со сберегательной книжкой, на вытянутой руке несёт чёрный костюм и серую блузку.
– О! Я про этот костюмчик и забыла, – Рахиль берёт костюм, вертит в руках блузку, – блузка не моя.
– Нет. Купила, хотела к празднику тебе послать с оказией.
Рахиль выходит, Ксюша моет посуду, расставляет в сушке.
– Ну, как я тебе? – спрашивает Рахиль. Она успела соорудить причёску, забрав непокорные кудри в тугой узел. Узнать её теперь трудно – худенькая, с гордой, чуть откинутой назад головой, высокий, умный лоб, глаза на пол-лица. Только на ногах всё те же ботинки.
– Посмотри на ноги! Ужас. Возьми мои сапожки, они в шкафу, и пойдём в салон краситься.
– Ещё чего!
– Ты похожа на курочку-пеструшку – клок чёрный, клок рыжий, клок седой. Так не годится.
– Деспот.
– Завтра я должна выйти на работу.
– Ты? Ты? Ходишь в присутствие?
– Нет, дорогая, я служу домработницей у одних нуворишей.
– Ты?
– Тебя заклинило. Именно.
– А как же твоя живопись?
– Раша, нет у меня таланта, нет и не было. Это твои картины раскупались, как пирожки у метро, а мои брали в довесок. Это у тебя экспрессия, композиция, фантазия и смелость. А я просто хорошо обученный ремесленник, не более. И не надо меня успокаивать, никакой трагедии, никаких комплексов. Жаль, поняла это только на старости лет.
– И ничего не пишешь?
– Отчего же? Внукам письма в картинках. Они их обожают, да и как нам общаться? Они теперь ни слова по-русски, американизировались, а я ни бельмеса по-английски.
– Но зачем пошла в услужение? Не хватает денег? Жила бы на те, что выручала за мои полотна.
– Я и так живу в твоей квартире, ношу твои вещи, готовлю в твоих кастрюлях.
– Чепуха какая-то! Мой долг тебе я никогда не выплачу, до конца света.
– Брось ты эту патетику, Рашка, не твой стиль! Ничего и никто никому не должен. Дети постоянно нудят, боятся, что я тут с голоду дохну, и ты туда же! А я ещё пока не развалина, я ещё о-го-го!
– Вот именно – о-го-го. Ладно, пошли уж, по дороге расскажешь, что за птички твои хозяева.
Натура.
Переулок. За фигурным металлическим забором трёхэтажный особнячок. Охранник у ворот. Подъезжает джип. Охранник спешит открыть ворота, нажимает кнопку на пульте. Джип останавливается у самого крыльца, из машины выпрыгивает миниатюрный человечек. Рядом со своей большой машиной он выглядит весьма колоритно. Это Егор Павлович Букашкин.
Интерьер.
Холл. Навстречу Букашкину идёт Звягинцев.
– Привет. Меня никто не искал? – чуть приостановившись, спрашивает Егор.
– В приёмной девица в последнем приступе молодости, её наша Клавочка развлекает кофейком. Кто такая?
– Понятия не имею. Меня «оттуда» никто не искал? – Букашкин поднимает палец куда-то в небо.
– Нет.
Оба врут напропалую.
Натура.
Приёмная – комната в серо-голубых тонах. Голубоватые стены, серые кресла, бра и люстра из металла. Царство дизайна, почерпнутого из новомодного журнала типа «Декор». Подстать обстановке референт – «удлинённая» девица, увешанная серебряными цепочками. Две двери, украшенные табличками: «Президент ОАО «Полёт фантазии» Е. П. Букашкин и «Президент ОАО «Полёт фантазии» С. И. Звягинцев». При виде Егора Клавочка вскакивает:
– Егор Павлович, к вам посетитель. Давно дожидается. Говорит, ей назначено.
– Надеюсь, вы не очень сердитесь? – Егор старается быть галантным. – Простите, в думе задержали. Эти политики такие болтливые! Впрочем, это их профессиональный грех, не правда ли?
