На выходе полная улыбающаяся женщина дала ей какую-то бумажку. Она равнодушно взяла её и уже на улице прочитала: «Если вы в беде, приходите к нам: мы расскажем вам о Том, Кто любит вас всегда. Бесплатный обед». «Бесплатный обед» – автоматически отметив эти слова, она спрятала бумажку с адресом и пошла на вокзал посидеть в тепле. Там она смотрела на пассажиров, на всю эту вокзальную суету, и время до обеда пролетело быстро. Пассажиры не обращали внимания на обычную клошарку, и ей было комфортно там.
Приближаясь к адресу, указанному в приглашении, она прошла мимо дома, в котором жил и творил тот, кто придумал название «экзистенциализм». Нет Бога, нет смысла. Только темнота бессмысленного существования, в которой мерзнёт одинокое человеческое существо.
В небольшом зале с распятием на кафедре было уже много людей. На кафедру вышли две женщины и стали петь тонкими голосами. В слова она не вслушивалась, чуть не заснув в тепле. Потом другая женщина начала читать Библию и рассказывать о Христе. Ей стало скучно. Все эти рассказы она уже слышала. Женщина на кафедре начала всхлипывать. Вторая подбежала и подала ей носовой платок.
Ей вдруг стало невыносимо оставаться здесь. Поднявшись, она пошла к выходу. Но там её остановили: «Не покидайте нас, мы любим вас!» Посмотрев в эти сытые и довольные лица, она вдруг резко толкнула в плечо одну из ласковых женщин, да так, что все обернулись на крик и треск стульев, принявших грузноватое тело милосердной дамы, и вышла на улицу.
Из-за этого собрания она пропустила время обеда в Армии де Салют, пришлось отправляться на овощной склад. Новенький, широкоплечий румяный мужчина, расталкивая толпу, налетевшую на ящики с мандаринами, матерился по-русски. Хохол – поняла она по акценту.
– Ну шо вы за люди! Пропустите, устрицы, подвиньтесь!
Когда он приблизился к ней, выбиравшей среди гнилья крепкие мандарины, она сказала ему:
– Пшёл на хер!
Он выпучил глаза. Опомнившись через секунду, пошёл на неё нахрапом:
– Ах ты, старая блядь! Ды я тебя щас урою!
Она посмотрела на него спокойно и твёрдо. Он сник.
Вечером, укладываясь на ночлег, она подумала, что сегодня будет вспоминать свою школу, свою подругу Наташку и ещё кое-что из детства. Сколько прошло лет с тех пор, как она живёт так, она не знала. Не помнила даже точно, сколько лет Максиму – двадцать восемь или тридцать?
Выйдя из ворот клуба, Даниела закурила мужским жестом и тут же, спохватившись, приняла изломанную позу ― она понимала, что если он не выйдет за ней, то больше она его никогда не увидит.
Ну что ж я такая глупая девушка! ― эта привычная аффирмация придала ей куража, но он всё не показывался из «Папийон де ля нуи».
Она медленно пошла к стоянке. От раскалённого асфальта тянуло жаром, а её ноги просились прямо в стакан мартини со льдом: шпильки в жару ― это мука. Силой воли Даниела прекратила поток жалоб от своих припухших нижних конечностей, резонно, с нажимом спросив себя: «А как же иначе?»
Сев в машину, она скривила рот самой себе в зеркало ― «А я ведь была уверена…» Перебирая в памяти все знаки, пророчившие перспективное ухаживание, она резко взяла с места, взвизгнув покрышками.
Странный, незнакомый сигнал мобильника вдруг раздался в салоне.
Даниeла, резко тормознув на красный, не понимая ещё, в чем дело, взяла с сиденья телефон и ответила жёстко:
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
