– Фажеро тоже убийца… Фажеро – бандит… Если Фажеро когда-нибудь попадет ко мне в руки, его останется только пожалеть – а он непременно попадет, это так же верно, как то, что мое настоящее имя…
Но тут он осекся, надел шляпу и проворно вышел.
Такси доставило его на улицу Вердрель, к Арлетт. Было без десяти три.
– Ах, это вы, месье д’Эннери! – воскликнула госпожа Мазаль. – Давненько мы вас не видели! Арлетт будет очень огорчена…
– А разве ее нет дома?
– Нет. Она каждый день прогуливается как раз в это время. Странно даже, что вы не встретили ее внизу.
Глава 8
Мартены, поджигатели
Арлетт и ее матушка были очень похожи между собой. Конечно, возраст и житейские заботы наложили свою печать на лицо мадам Мазаль, но некоторые сохранившиеся следы былой свежести и энергии указывали на то, что в юности она была гораздо красивее своей хорошенькой дочери.
Чтобы вырастить троих детей и забыть о печалях, доставленных ей поведением двух старших, она всю жизнь трудилась c утра до ночи и до сих пор занималась починкой старинных кружев – тонкой работой, которую женщина выполняла так искусно, что это приносило ей некоторый доход.
Войдя в маленькую квартирку, сияющую чистотой, д’Эннери спросил:
– Как вы думаете, она скоро вернется?
– Ох, не знаю. С тех пор как началась эта история, Арлетт мне совсем не рассказывает, чем занимается. Она боится меня волновать, и ее очень огорчает поднявшаяся вокруг нее шумиха. Впрочем, сегодня она мне сказала, что идет навестить одну заболевшую манекенщицу – молодую девушку, которая написала ей письмо; его доставили нынче утром. Вам ведь известно, что Арлетт очень отзывчива и всегда готова помочь своим подругам!
– А далеко ли живет эта девушка?
– Я не знаю ее адреса.
– Какая жалость, мне так хотелось поболтать с Арлетт!
– Нет ничего проще: она, верно, бросила это письмо в корзинку со своими старыми бумагами и еще не успела их сжечь… Ну-ка, посмотрим… Кажется, это оно… Да, так и есть! Теперь я вспомнила – эту девушку зовут Сесиль Эллюэн, она живет в Леваллуа-Перре, на бульваре Курси, дом 19. Арлетт собиралась быть у нее к четырем часам.
– И наверно, вместе с месье Фажеро?
– Да что вы! Арлетт не любит ходить куда-то с мужчиной. К тому же месье Фажеро и без того частенько нас навещает.
– Ах вот как… значит, частенько… – сдавленно пробормотал д’Эннери.
– О, почти каждый вечер. Они обсуждают то самое дело, которое задумала Арлетт, – ну да вы сами знаете: кассу приданого для девушек. Месье Фажеро предлагает ей солидный капитал. Вот они и сидят рядышком… выписывают разные цифры, строят планы.
– Так он, стало быть, богат, этот месье Фажеро?
– Очень богат.
Мадам Мазаль говорила вполне искренне. Ясно было, что дочь, желая избавить ее от волнений, умалчивала о деле Меламаров. И д’Эннери продолжил свои расспросы:
– Значит, очень богат и, верно, очень мил?
– Очень! – подтвердила мадам Мазаль. – И он так к нам внимателен!
– Уж не пахнет ли тут свадьбой? – спросил д’Эннери с кривой усмешкой.
– Да что вы, месье д’Эннери, как можно?! Арлетт бы никогда в жизни…
– Кто знает?!
– Нет-нет! К тому же Арлетт не всегда с ним любезна. Ох, она так изменилась, моя малышка Арлетт, с тех пор как начались все эти происшествия! Стала такой нервной, раздражительной. А вы знаете, что она поссорилась с Региной Обри?
– Не может быть! – воскликнул д’Эннери.
– Да-да, и притом без всякой причины… хотя, может, причины и были, да мне-то она ничего не рассказывает.
