Рассмешить королеву. Роман о Марии и Елизавете Тюдор - страница 62

Короткопалые руки Марии больше напоминали руки служанки, чем королевы. Она спрятала четки в карман и решительным шагом направилась в большой зал. Там за одним столом завтракала местная знать и простолюдины. Мария села во главе стола, где стоял помост, заменявший трон, и подняла руку. Все умолкли, повернув к ней головы.

– Сегодня мы выступаем из Кеннингхолла, – объявила Мария. – Мы отправимся в Фрамлингем. Отсюда до него всего день пути. Там я подниму свое знамя. Если мы сумеем попасть туда раньше лорда Роберта и его людей, стены тамошней крепости позволят нам выдержать осаду. Возможно, не один месяц. Оттуда я поведу свою битву за трон. Я буду собирать армию.

Люди удивленно и одобрительно зашептались.

– Доверьтесь мне! – убеждала их Мария. – Я вас не подведу. Я ваша законная королева. Вы увидите меня на троне. Я запомню всех, кого вижу здесь. И не только запомню. Вы будете многократно вознаграждены за то, что выполняете свой долг перед настоящей королевой Англии.

Послышался негромкий гул. Честно говоря, я не знала, что подействовало на собравшихся больше – сытный завтрак или слова Марии. Но ее смелость почему-то вызвала у меня дрожь в коленях. Принцесса встала и пошла к выходу. Я на нетвердых ногах забежала вперед и распахнула ей дверь.

– А где он сейчас? – спросила я.

Мне не требовалось пояснять, кто именно.

– К сожалению, не особо далеко отсюда, – мрачно ответила принцесса. – Как мне говорили, где-то южнее Кингс-Линна. Должно быть, что-то его задержало, а то бы он накрыл нас уже сегодня. Более точных сведений у меня нет.

– А он догадается, что мы отправились в Фрамлингем?

Мне снова вспомнилось то злополучное письмо к Джону Ди, где спираль слов выдавала место нашего нынешнего пребывания.

Мария поплотнее закрыла дверь, затем повернулась ко мне:

– Среди слушавших меня наверняка отыщется хотя бы один, кто тайком покинет замок и поспешит к нему с доносом. В лагере всегда есть шпион. Ты согласна, Ханна?

Мне вдруг показалось, что она заподозрила меня. У меня пересохло в горле. Наверное, я побледнела. Впрочем, все это можно было принять за естественное поведение испуганной девчонки.

– Шпион? – заплетающимся языком переспросила я и принялась тереть щеку.

Мария кивнула:

– Я никогда никому не верю до конца. Вокруг меня всегда находились чьи-то шпионы. Думаю, если бы у тебя была такая жизнь, как моя, ты вела бы себя точно так же. Стоило отцу разлучить нас с матерью, как все, кто меня окружал, начали усиленно нашептывать мне, что Анна Болейн – настоящая королева, а ее незаконнорожденная дочь – истинная наследница престола. Герцог Норфолкский орал мне в лицо, что на месте моего отца он бил бы меня головой о стену до тех пор, пока не вышиб бы все мозги. Эти люди заставляли меня отречься от моей матери и отринуть мою веру. Мне угрожали смертью на эшафоте, подобно Томасу Мору и епископу Фишеру. Их обоих я знала и любила. Мне было всего двадцать, когда меня заставляли признать себя незаконнорожденной, а католическую веру назвать ересью. А потом… в один из летних дней «настоящую королеву» Анну казнили, и мое окружение, не моргнув глазом, заговорило о королеве Джейн и ее сыне, маленьком Эдуарде. Елизавета из моего врага вдруг превратилась в «несчастную малютку», у которой не стало матери. Тогда она еще не понимала, что разделила со мной участь забытой дочери. Потом замелькала целая череда королев… – Мария почти улыбалась. – Да. Их было трое, и каждой меня заставляли кланяться как законной королеве, и каждую я должна была называть матерью. Что за ложь! Мать у человека только одна. А все эти мачехи были очень далеки от моего сердца. За долгие годы я научилась не верить словам мужчин, а слова женщин вообще не слушать. Последней женщиной, которую я любила, была моя мать. Последним мужчиной, кому я верила, – мой отец. Но он погубил мою мать. Она умерла от горя. Я невольно спрашивала себя: стану ли я женщиной, которой можно доверять? – Она замолчала, вглядываясь в меня. – С двадцати лет я не знала ничего, кроме страданий и унижений. И только сейчас я начинаю думать о возможности другой жизни.