Правление Джейн выглядело заплаткой на теле Англии, и как бы крепко герцог ни пытался пришить эту заплатку, стежки начали расходиться. Все больше людей открыто заявляло о своей поддержке Марии; все больше и больше недавних сторонников герцога тайно покидало его ряды. Всадники лорда Роберта потерпели сокрушительное поражение от местных крестьян. Побросав работу на полях, те поклялись защитить законную королеву. Лорд Роберт попытался было отколоться от отца и переметнуться на сторону Марии, но безуспешно. Жители Бери схватили его и объявили предателем. Сам герцог оказался запертым в Кембридже. Его воинство растаяло, словно утренний туман. Ему не оставалось иного, как тоже объявить себя сторонником Марии. Он даже отправил ей послание, объясняя все свои действия… искренней заботой об интересах Англии.
– Что это значит? – спросила я.
У Марии дрожали руки. Сомневаюсь, чтобы она дочитала послание герцога до конца.
– Это значит, что я победила, – без всякой помпезности ответила она. – Победила по праву, признанному большинством. Как видишь, нам даже не пришлось сражаться. Я королева, и народ видит во мне королеву. Что бы герцог ни утверждал, народ заявил о своем выборе. Они хотят видеть на троне меня.
– А что теперь будет с герцогом? – спросила я, больше тревожась за судьбу плененного лорда Роберта.
– Он предатель, – холодно взглянув на меня, ответила она. – Как ты думаешь, что было бы со мной, если бы я проиграла?
Мне не было жалко герцога, но я все же не удержалась от вопроса о дальнейшей судьбе лорда Роберта.
– И он тоже предатель. Вдобавок еще и сын предателя. Как думаешь, что с ним будет?
Признанная, но еще не коронованная королева Мария выехала в Лондон на своей любимой крупной лошади, но теперь сидела в женском седле. За ней следовала сначала тысяча, а вскоре уже две тысячи человек. Не берусь считать, сколько еще ее сторонников из разных мест двигалось пешком. Это была внушительная и грозная армия. Но рядом с Марией были только ее фрейлины и я, ее шутиха.
Пыль от лошадиных копыт и человеческих ног густой завесой накрывала колосящиеся поля. Через какую деревню мы бы ни проходили, к нам присоединялись крестьяне с серпами и крючьями в руках. Другие пристраивались к идущим, чтобы пройти с ними до конца деревни. Женщины радостно махали руками и выкрикивали приветствия. Некоторые выбегали с цветами для Марии и разбрасывали лепестки роз перед ее лошадью. На будущей королеве был старый красный дорожный плащ, и сейчас она напоминала рыцаря, едущего на битву. Впрочем, это и была битва. Мария несколько раз говорила мне, что окончательная победа наступит лишь тогда, когда она воссядет на троне. Привыкшая к обманам и человеческой подлости, она боялась поверить, что победа уже одержана. Величайшая победа мужества и решимости. Но никакое мужество, никакая решимость не помогли бы Марии, если бы не искренняя любовь народа, которым она собиралась править честно и справедливо.
Очень и очень многие связывали ее правление с возвращением в Англию золотой поры истинного благоденствия. Людям казалось, что теперь земля будет приносить обильные урожаи, погода станет теплой, чума, лихорадка и прочие напасти исчезнут. Мария, конечно же, восстановит благосостояние Церкви, красоту святых мест и укрепит веру. Те, кто постарше, вспоминали ее добрую и милосердную мать – королеву Екатерину, которая была английской королевой дольше, чем испанской принцессой. Недаром король Генрих любил ее, свою первую жену, дольше всех. Даже покинутая им, она умирала с его именем на устах. И вот теперь трон готовилась занять дочь Екатерины. У достойной матери может быть только достойная дочь. Подтверждением тому служила внушительная армия добровольцев, двигавшаяся вместе с Марией в Лондон. Эти люди радовались и гордились, что теперь у них будет такая королева. Колокола всех церквей встречали ее приветственным звоном.
