Заехав в штаб фронта, я застал там начальника штаба фронта М.В. Захарова, который детально ознакомил меня с данными обстановки на участках фронта. (…)
После ознакомления с обстановкой в штабе фронта я позвонил И.С. Коневу и выехал к нему.
По дороге к командному пункту И.С. Конева мы отчетливо слышали звуки артиллерийского огня, разрывы авиационных бомб, рев моторов многочисленных самолетов: можно было безошибочно определить, что идут жаркие схватки с врагом на земле и в воздухе.
Поздоровавшись, я спросил Ивана Степановича, как развивается операция.
– Бьем смертным боем врага, но пока он не бросает Кировоград, – ответил И.С. Конев.
Изучив карту И.С. Конева и выслушав его обстоятельное сообщение, понял, что врагу все же не удастся удержаться в Кировограде. К исходу 7 января он был не только обойден войсками фронта, но и едва держался на южных окраинах города, где наступали 29-й танковый корпус, 29-я и 50-я стрелковые дивизии. (…)
К утру 8 января Кировоград был освобожден. Враг отходил под натиском войск фронта на запад.
На правом крыле фронта наступление 53-й армии и 4-й ударной армии не увенчалось успехом. Оно было остановлено сильными контратаками противника на рубеже Смела—Каниж.
Остановив наступление и перейдя к обороне западнее Кировограда, командование фронта перегруппировало на правое крыло фронта 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерала П.А. Ротмистрова. Но из-за усилившейся здесь группировки врага она не смогла создать перелома в нашу пользу.
В связи с необходимостью проведения более капитальной подготовки дальнейших операций наступление войск 2-го Украинского фронта было приостановлено на всех направлениях, и я вернулся на 1-й Украинский фронт, чтобы вместе с его командованием взяться за подготовку Корсунь-Шевченковской операции.
Обсудив цель и задачи операции, Н.Ф. Ватутин решил создать группировку в составе 40-й армии Ф.Ф. Жмаченко, 27-й армии С.Г. Трофименко и 6-й танковой армии генерала танковых войск А.Г. Кравченко, отличившегося при взятии Киева.
По данным немецкой трофейной карты за 24 января 1944 года, в районе корсунь-шевченковского выступа, который доходил своей вершиной до самого Днепра, находилось девять пехотных, одна танковая и одна моторизованная дивизии, входившие в состав 1-й танковой и 8-й армий немецких войск.
Эта довольно сильная группировка противника мешала 1-му и 2-му Украинским фронтам проводить дальнейшие операции в западном направлении, так как была расположена на флангах того и другого фронтов.
11 января я доложил наши соображения Верховному о плане отсечения, окружения и разгрома всей корсунь-шевченковской группировки. Верховный утвердил предложения и 12 января подтвердил свое решение директивой Ставки.
Директива предусматривала нанесение встречных ударов фронтов под основание выступа и соединение их в районе Звенигородки. Перед началом операции Ставка по моей просьбе усилила 1-й Украинский фронт 2-й танковой армией».
8
Для более полного понимания сложившейся обстановки на январь 1944 года будет совершенно не лишним остановиться на «Записках» командующего 2-м Украинским фронтом И.С. Конева:
«В результате успешного осуществления Житомирско-Бердичевской операции войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Н.В. Ватутина к середине января 1944 г. вышли в район города Сарны, на подступы к Шепетовке и Виннице.
