Читать онлайн Иван Кондраков - Рассвет Земли

© Иван Кондраков, 2018

ISBN 978-5-4493-3141-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моим родителям.

С благодарностью за все, что вы для меня сделали,

чему научили, и за то, кем я стал благодаря вам.

Зачем эта книга? Если коротко, ее миссия – нести добро и волшебство в мир. Если более подробно, то, когда я думал об этом, меня одолевали мысли, что уже существует много хороших произведений. Люди пишут по-разному, много и интересно. Вопрос: что же я могу дать миру как писатель? Хороший вопрос, конечно, но корректно ли он поставлен? Это уже во мне проснулся математик, и хорошо, что проснулся.

Дело в том, что Вселенная изобильна и мир наш полон изобилия, стоит лишь обратить на это внимание. Тут вопрос в том, чтобы действительно и подлинно соединиться с желанием своего сердца.

Вспоминаю вечер, когда первый раз осознанно стал писать несколько рассказов. Я сел за стол и начал писать. Наверное, в состоянии, которое можно назвать потоком, я написал несколько рассказов. И мне хотелось еще.

Помню это волшебное состояние, когда, наполненный удовольствием от того, что сделал, и от того, что еще предстоит сделать, я чувствовал, как сама жизнь протекает через кровь, сердце, все тело.

Я пишу, потому что мне нравится писать. Мне нравится испытывать эти ощущения, когда из пустого пространства, почти из вакуума, рождается история. Как я пишу некоторые рассказы, мне до конца непонятно. Иногда я их перечитываю и думаю с ноткой восхищения: как же я это написал?! И мне нравятся все эти ощущения и эмоции.

А еще мне очень хочется нести в этот мир доброту. И именно с таким настроем я пишу свои рассказы. Мне кажется, что мир полон доброты, – стоит лишь открыть глаза и посмотреть.

Вспоминая свое детство и размышляя о том, как получилось так, что моя работа связана с тем, что многие люди считают чудом и волшебством, я понимаю, что на самом деле чудеса наполняли мою жизнь всегда. Просто в какой-то момент я стал обращать на это внимание.

Помню, однажды в далеком детстве я шел по полному жизни летнему лесу и вертел головой. Разные птицы пели где-то вверху. Какая-то легко щебетала, какая-то трезвонила на всю чащу, а дятел долбил клювом ствол так, как стучат в дверь пришедшие на праздник гости. Я шел бесцельно, лишь по переливам солнечного света определяя, куда мне идти. Вот там небольшая тень под папоротником в форме стрелки направо – значит, туда и поворачиваю. Иду дальше, вижу: упавшие ветки сложились в форме кирпича – как будто дорожного знака. Останавливаюсь, осматриваюсь. Справа от меня медленно спускается паучок. Подул ветер – и ветка молодой березы согнулась пополам – похоже на жест регулировщика, указывающий налево. Иду туда. Там развилка и упавшая елка в форме стрелки – прямо. Иду дальше. И оказываюсь на полянке, заросшей чудесной сочной земляникой. Я ем эту прекрасную ягоду вдоволь, горстями и ясно понимаю: мир полон чудес.

Мое детство было непростым, и мне пришлось пройти через много сложных уроков…

Однажды маленьким мальчиком я сидел в своем детском кресле и переводил взгляд туда-сюда – с мамы на папу. Родители ссорились. Они были полностью поглощены друг другом и не замечали, что их сын находится рядом и слышит их. А спорили они как раз обо мне, а именно о необходимости возить меня каждые выходные на дачу. Родители спорили уже минут двадцать. Папа ездить не хотел, а мама его убеждала в том, что это необходимо. Папе казалось, что «мальчику здесь хорошо, он сам прекрасно с собой ладит», и нет нужды тратить каждые выходные на поездки на дачу. Мама говорила, что «нужно быть рядом с сыном как можно чаще». Это их долг как родителей.

Я все слушал и слушал, и все больше понимал, что причина спора родителей – это я сам. Я являлся причиной расстройства, боли, страдания родителей. Моя жизнь, мое появление на свет привели к тому, что родители мучаются и ругаются. И я решил умереть.

Как еще я мог сделать родителей счастливыми? Как еще я мог избавить их от страданий? Что еще я мог для них сделать? Как помочь им?

Я очень не хотел, чтобы родителям было больно. А больно им было из-за меня, я это понимал с каждым словом, произнесенным папой или мамой. Каждая новая фраза, каждая новая вспышка эмоций все больше убеждали меня в этом.

Я не плакал, я уже разучился плакать. Я размышлял о том, как я могу умереть. Я не хотел своей смертью доставлять кому-то неудобства. И я понял, что должен умереть медленно и незаметно. Поразмыслив, я нашел выход: нужно перестать есть. Конечно, не сразу. Я не хотел, чтобы из-за меня поднимали какой-то шум, обращали на меня излишнее внимание, волновались. Я просто хотел перестать мешать своим родителям наслаждаться друг другом, собой, получать удовольствие от жизни, чтобы они не ругались и не страдали.

Я начал отказываться от еды, стал есть все меньше и меньше. Я понимал, что действую абсолютно правильно. Именно так я сделаю добро для родителей. Именно так я покажу им свою любовь.

Приняв решение умереть от голода, через какое-то время я стал есть совсем мало. Часто, поев чуть-чуть – только для того, чтобы не привлекать излишнее внимание родителей, – я сидел за столом, клевал носом и смотрел в тарелку. Точнее, я делал вид, что смотрел в тарелку. Ведь на самом деле я смотрел сквозь нее.

Виделся мне прекрасный белоснежный пляж с высокими, мощными пальмами, могучий, спокойный океан и неторопливо накатывающие на берег волны. И я видел на берегу прекрасную девушку, веселую, смеющуюся. Казалось, что все женские «изюминки» мира слетелись в это мгновение со всего света и осыпали ее с ног до головы. Она бегала по пляжу, кружилась вокруг пальм, радовалась прекрасным птицам. И казалось, что все ее существо сейчас соединено с энергиями этого пляжа, этого места. Они влились в нее, и она наполнилась ими – этими прекрасными эмоциями лета, радости, детской непосредственности, этими энергиями истинной жизни в гармонии с собой и со всем миром.

Я увидел вокруг нее еще много людей, разных людей. Они были заняты на берегу кто чем. Это были люди со всего света, и они были очень разные. Египтяне, марокканцы, испанцы, французы, англичане, американцы, русские, индусы, китайцы – и взрослые, и дети. И у всех них было что-то общее. Их объединяла та самая энергия жизни, которая ключом била в этой девушке. И она была у каждого из них. По их жестам, по тому, как они двигались, можно было различить легкость и наполненность жизнью. По тому, как они иногда улыбались, переглядываясь друг с другом, можно было увидеть: в их взглядах, в их легких улыбках был свет. Это была энергия безусловной любви, энергия жизни.

Казалось, они меня замечали. Они кивали мне и даже что-то говорили. Я ничего не понимал из их слов и был удивлен. Прекрасная девушка тоже иногда бросала на меня взгляд и улыбалась своей очаровательной улыбкой. Мне казалось, что это сон. И в то же время он был очень реальным, ощутимым. Как будто можно протянуть руку и схватить эту ветку или потрепать за волосы пробегающих мимо ребятишек. Казалось, что я уже был там всем своим существом.

Я клевал носом и смотрел в тарелку. Решение отказаться от еды было твердым. Поэтому то, что было в тарелке, меня не очень интересовало. А вот то, что часто появлялось под тарелкой, было каким-то родным, своим, очень близким. Кажется, это было то, к чему стремилась моя душа. Всегда.

Родители, естественно, стали замечать, что я ем слишком мало. Они долго со мной разговаривали, убеждали. Водили по врачам. Им как-то удалось меня убедить, что со мной им все-таки лучше, чем без меня. Благодаря их уговорам я постепенно начал есть, стал расти.

Когда мне было почти восемь, я пошел в школу. Но там тоже было непросто…

Часто, даже слишком часто, в компании одноклассников я просто стоял рядом, тогда как остальные вместе весело болтали. Они стояли в своем кругу, а я нет. Я был вне круга. Я очень хотел к ним присоединиться, но не знал, как это сделать. Я же вроде хороший, я хорошо учусь, и мама говорит, что я лучше всех. Почему же ребята не хотят меня взять в свой круг? Почему они стоят там, разговаривают, весело шутят, смеются и радуются обществу друг друга, а я здесь один? Вроде же мы вместе учимся, решаем какие-то задачи и вместе участвуем в школьных делах, играем в самодеятельном спектакле, а за пределами класса как будто начинается другая жизнь. Они отдельно, а я отдельно. Им весело, мне грустно.

Я изо всех сил стараюсь шутить, говорить что-то умное, расспрашивать ребят об их жизни. Но они не обращают на меня внимания, отвечают невпопад, очень коротко. А мне так хочется, чтобы со мной говорили, чтобы они рассказывали о своей жизни. Только так я чувствую, что я кому-то нужен. И я бы слушал, я очень хорошо слушаю. Внимательно и не перебивая. Мне интересно. Я бы слушал, даже когда мне не было бы неинтересно. Человек же уделяет мне внимание. Значит, он меня ценит. Значит, я важен.

Но ребята редко со мной говорили. И я не понимал почему. Как будто они меня отвергали. Как будто они не считались с моим мнением. Как будто меня вообще не было, не существовало. И мне было больно, очень больно.

Эту боль я копил внутри. Иногда она прорывалась наружу сквозь гнев и слезы. Но тогда меня не понимали совсем. Я же такой спокойный, как я могу так реагировать? И начинали меня бояться.

– Пойдем погуляем? – звал я кого-то из своих друзей и знакомых. Мне отвечали отказом.

– Нет, я сегодня не могу.

– Нет, мне нужно делать уроки.

– Нет, мне мама сказала не выходить из дома.

Я, конечно, все это принимал. Но мне было грустно, очень грустно. Что же мне сделать, чтобы со мной начали общаться? Как мне изменить себя? Что натренировать? Может быть, лучше учиться? Может быть, тогда меня примут и полюбят?

Я учился все лучше и лучше, но, казалось, пропасть между мной и друзьями все увеличивалась. А боль никуда не уходила. Она только копилась внутри. Что же делать?

Мне даже не приходило в голову с кем-то об этом поговорить. Это же мои проблемы, какое дело другим людям до меня? И с мамой я этим не делился. Ведь я же хороший сын. У меня же нет проблем. Я не понимал, что этим можно делиться. Я не понимал, что об этом можно говорить. Я не понимал, что с этим можно справиться. И я молчал. Спокойный, умный и хороший. Отвергнутый, непонятый, одинокий.

Молчал…

Мне снились непростые сны…

Я шел по коридору, и перед самым моим носом захлопнулась дверь. Я глубоко вздохнул. Это была уже двадцать седьмая дверь, которая мне не открылась. Я был обескуражен. Я ведь просто хотел счастья. А мне сказали, что у счастья есть дверь.

И вот я шел по этому бесконечному коридору и пробовал открыть каждую дверь. Одни двери не поддавались, за другими оказывалась пустота, третьи просто приводили обратно в коридор.

Я уже сбился со счета, кажется, это была уже трехсотая дверь. Или уже трехтысячная?

Но я продолжал идти. Потому что мне очень хотелось счастья, и оно стоило того, чтобы к нему стремиться.

Хотя в этом я иногда сомневался.

Разрывающее изнутри чувство щемящего одиночества постоянно меня терзало в школе. Может быть, оно началось и раньше, но этого я не помнил. Но я хорошо помнил, как шел из школы домой – грустный и одинокий. Особенно когда, запоздав, брел к автобусной остановке один. Я чувствовал себя одним на всей планете, хотя дома меня и ждала любящая и заботливая мама. Но чувство ненужности постоянно меня сопровождало.