Рассветы и закаты. Книга 1 - страница 4

В другом пакете оказались подгузники, салфетки и прочие гигиенические принадлежности, которые были разрешены для передачи.

– Иди по этой лестнице на четвёртый этаж. Подойдёт твоя красавица к двери, малыша покажет. Счас, отнесу ей передачку и скажу, чтобы вышла. Дверь там замкнута, поболтаете через стекло. А ты, ба-бу-ля, иди погуляй. Подожди во дворе. Ходют тут всякие, ещё и врут. Иди, иди!

Нянечка была очень настойчива и чуть ли не взашей выпихнула меня из коридорчика. Солнечный свет больно ударил по глазам. Я проморгалась. Небольшой сквер окружал роддом. Он был обсажен красиво подстриженным кустарником. Под деревьями стояли разноцветные скамьи, выглядящие весело и радостно.

Я прошла к одной из них и села. В тени было прохладно и уютно. Вспомнилось ворчание нянечки, и я впервые за много дней улыбнулась. Было приятно осознавать, что женщина не поверила, что я бабушка.

Вдруг до моего слуха донёсся знакомый голос:

– Анечка, Анюта! Смотри, кто тут пришёл тебя проведать!

Голос был похож на голос моего мужа – Романа. Но был он какой-то радостный. Голос мог принадлежать только счастливому человеку. Такие интонации я слышала давно в молодости. Последние годы голос мужа был тусклым и часто недовольным. Неужели там, за углом здания, кого-то зовёт мой муж счастливым голосом?

Я встала и осторожно пошла по дорожке к углу здания. Подстриженный кустарниковый бордюр хорошо скрывал меня. Сердце билось, точно птица, готовая улететь в небеса. Я выглянула.

Я осторожно выглянула из-за густого бордюра. Под окном стоял и звал Аннушку мой муж собственной персоной. Рядом с ним стояла девочка лет трёх. Была она худенькой, точно тростиночка. Мой взгляд зацепился за ребёнка. Девочка была одета во всё белое: шортики, маечка, панама. На тонкой шейке у неё висел огромный бинокль. Роман держал девочку за руку и внимательно смотрел на окно второго этажа. Все мысли улетучились у меня из головы. Я просто стояла, точно манекен, и смотрела. Вот окно открылось и на головы посетителей полетел пакет. Шмякнулся о землю, разорвался и из него мячиками покатились в разные стороны яблоки, апельсины, мандарины.

– Ты что за дерьмо мне принёс? Жри его сам! Урод! Разве не знаешь, что я ем фрукты только от Гиви?

– Аннушка, не волнуйся, милая моя девочка!

Роман наклонился и стал подбирать с земли фрукты.

– Что ты меня успокаиваешь? Я здесь лежу, сохраняю нашего ребёнка, а ты меня решил накормить какой-то гадостью?

– Вот женщина неугомонная, – пробормотал негромко мой бывший муж и поднялся. Лицо его выражало такое неподдельное счастье, что у меня покатились сами собой слёзы.

– Мама, мама, а ты постарела! Я вижу морщинки! – закричала девочка, рассматривая мать в бинокль.

Мне захотелось увидеть женщину. Увидеть, какая она – моя соперница, отобравшая мужа и сделавшая его счастливым. Я прошла немного вперёд. Женщина в окне была самой обычной внешности, если не считать ооочень короткую стрижку и огромные золотые серьги, висящие почти до плеч. В том, что они золотые, я нисколько не сомневалась. Мочки ушей были неестественно растянуты. Да ещё килограммы косметики, которая осыпалась со щёк, точно старая штукатурка со стены.

– Ты зачем эту мартышку притащил сюда? Где её нянька-лентяйка Юлька? Всё. Выйду из заточения, уволю на хрен и бинокль отберу. Зачем ты ей купил бинокль?

– Ну, ма…

– Никаких ма.

А дальше произошло такое, что даже в страшном сне мне не могло присниться. Девочка сняла бинокль и панаму, аккуратно положила вещи на травку, а потом упала и начала кататься по земле и вопить не своим голосом. Мать в окне со змеиной улыбкой на губах наблюдала за истерикой дочки, а Роман в растерянности суетился рядом, не зная, что делать.