На волнах яростно пламенеющего моря света отныне пребывали остатки его сущего. Ничтожная искра бытия, жаждущая окончательно раствориться в том, что поистине бездушно и бесплотно.
Предвечная Кзарра.
Древние помнили, что когда-то Итора купалась в совсем иных лучах. Юноликая Энол была истинным домом для этого мира, покуда однажды первые дети Иторы не проснулись после Хрустальной ночи и не узрели слепящий клубок яростной силы там, где раньше плыл грандиозный диск цвета золотого дуба. Так наступила иная эпоха. Эпоха жестокой борьбы за выживание, эпоха Пришествий.
Частью её стало и человечество, что прибыв последним сумело огнём и мечом отвоевать для себя материк Средины, но что для него значило это место?
Величественные горные страны, безбрежные равнины, тёплые моря юга и ледяные торосы севера.
Ничто из этих картин не отзывалось в нём более ни печалью, ни радостью. Слишком тяжела была ноша тех воспоминаний, слишком плотно он успел исходить земли Средины, слишком часто их покидал и слишком надолго возвращался. Его жизнь, его судьба была большой и сложной, полной потерь и разочарований, а победы его, что с них, они не могли вернуть мёртвых и не могли исправить живых. Но он истинно заслужил этот покой, это неспешное тление в палящих лучах белоглазой Кзарры, что с каждым мгновением уносила от него вдаль очередную частицу его прежнего бытия, очередное чувство, очередное воспоминание.
Этот монотонный распад в затхлой пещере был для него спасением, за которое можно было только благодарить судьбу.
Где-то там восставало из руин Царство, распадалась и вновь объединялась вокруг твердыни Гон Шен Империя, привычно враждовали между собой харуды и тиссалийцы, переселенцы из дальнего Загорья плыли через Океан, дабы искать свою судьбу в пределах Закатных земель, затихало, оставшееся ненужным, Устье, исчезали последние жители Горной страны, сживались понемногу с людьми самойи и иронцы, время шло своим чередом.
Но что-то было утрачено навсегда. Наступившее однажды чувство одиночества не желало отступать. Он тосковал по тёплым объятиям Иторы-матери, чувствуя в этом часть и своей вины. Как будто он что-то упустил тогда, не заметил истинной сути случившегося у Форта. Битва Завета, так они это назвали.
Но вышло иначе. То, что должно было сделаться истоком нового времени, стало началом конца. На то воля Иторы Многоликой. Избавившись от терзавших Её лик Богов, Она предпочла оставить своих детей наедине с собственными грехами. В том ли и заключался истинный смысл Подарка, что он нёс?
Ему сие было неведомо. Со временем же, покуда кружившаяся вокруг хищная Кзарра смилостивилась вымыть из него последние бренные воспоминания, он перестал беспокоиться и об этом.
Те, кто думает, что в посмертии сокрыт способ познать все тайны бытия и проникнуть в любые секреты мироздания, не правы.
Это не обретение, но окончательная потеря.
Зачем тебе знание о том, кто и когда повесил в небесах Обруч, если ты его не в состоянии достичь.
Что тебе до мирских дел, если ты уже не часть этого мира.
Осталось дождаться того мгновения, когда это купание в волнах безбрежного светового моря завершится естественным путём. Распадётся последняя связь. Угаснет последний образ. Замрёт последнее дрожание.
Впрочем, случится это ещё нескоро.
О нём до сих пор вспоминали, и это было неприятно.
Как будто ты осенний лист, сжатый с двух сторон страницами тяжёлого старого фолианта, лежишь себе в тиши и мраке, и вот какому-то учёному мужу, а того хуже – досужему студиозусу потехи ради пришло в голову снять сей фолиант с пыльной полки, да отнести к себе на конторку, там сунуть под свет фонаря и приняться листать. Фолианту с того невеликая радость, и уж куда меньшая – представшему на свет обрывку нечаянного гербария.
