– Какие изменения, Эммет? – спросил Арчер.
– Складывается впечатление, что мы, возможно, очень часто используем одних и тех же актеров. Они уже приелись. Нужна свежая струя. Есть претензии и к музыке. Пожалуй, она слишком уж модернистская.
– Послушай, Эммет! – В Арчере начало закипать раздражение. – Ты только что похвалил программу. Так какой смысл в ней что-то менять?
– Может, именно сейчас для этого самый подходящий момент. Не следует ждать, пока рейтинг поползет вниз. Образно говоря, нужно бежать впереди паровоза. Встряхнуться. Не почивать на лаврах.
– Эммет, я все расслышал правильно? Ты сказал: «Не почивать на лаврах»?
– Да, сказал, – зло бросил О’Нил. – А что в этом зазорного?
– Ты репетируешь речь для конгресса продавцов пылесосов?
– Прекрати. – О’Нил покраснел еще сильнее. – Свои шутки прибереги для программы.
– Послушай, ты раздражен. Я это чувствую. Ты должен передать мне чьи-то слова, и поручение это тебе не по душе. Ну и ладно. Не надо со мной деликатничать. Выкладывай.
– Я не передаю тебе чьи-то слова. – О’Нил повысил тон. – Я сообщаю тебе общее мнение. Мы пришли к консенсусу. – В голосе О’Нила звенела непривычная фальшь. – Мы хотим внести в программу изменения. Что в этом удивительного? Агентство имеет полное право время от времени улучшать свои программы, не так ли? У тебя же нет ощущения, что каждый четверг мы доносим до наших слушателей Священное Писание? – Кровь уже отливала от лица О’Нила, но злости в его голосе прибавлялось, так как он старался убедить себя в собственной правоте.
– Хорошо, – кивнул Арчер. – О каких изменениях идет речь? Конкретно.
– Прежде всего музыка с каждой неделей становится все более сложной. Мы должны помнить, что работаем на среднего слушателя, которому нужны простенькие мелодии. И никаких изысков.
Арчер не мог не улыбнуться.
– Хорошо, – кивнул он. – Я поговорю с Покорны.
– Есть мнение, что нам нужен новый композитор, – возразил О’Нил. – Замени Покорны.
– А мое мнение тебя интересует? – спросил Арчер.
– Конечно.
– Музыка Покорны – лучшее, что есть в нашем шоу.
– Мы это обсуждали и пришли к выводу, что музыка Покорны слишком уж европейская, – не отступал О’Нил.
– Ради бога, объясни, что все это значит? – взорвался Арчер. – Все композиторы, являющиеся авторами музыкального сопровождения, воруют у Чайковского. И где, по-твоему, жил Чайковский? В Далласе, штат Техас?
– Мы хотим, чтобы для следующей передачи музыку писал кто-то другой, – отчеканил О’Нил.
– Что еще? – спросил Арчер, решив, что он успеет потом вернуться к Покорны, пусть уж О’Нил сначала огласит весь список.
Когда О’Нил опять бросил на него короткий взгляд, Арчер решил, что тот о чем-то его молит, и вновь подумал о бульдоге.
– Мы хотим, чтобы ты отказался от услуг некоторых актеров. На время. – О’Нил подождал ответной реплики Арчера, но режиссер не произнес ни слова. – Стенли Атласа…
– Послушай, Эммет…
– Элис Уэллер, – оборвал Арчера О’Нил, – Френсис Матеруэлл… – Он замолчал, глубоко вдохнул, а потом закончил фразу: – И Вика Эрреса.
О’Нил поднес ко рту стакан и одним глотком ополовинил его.
– Ты, должно быть, шутишь, – только и смог сказать Арчер. – А теперь разъясни, в чем соль твоей шутки.
– Это не шутка, Клемент. – Голос О’Нила дрогнул. – Мы настроены очень серьезно.
– Прежде всего, – заговорил Арчер медленно, делая упор на каждом слове, – по договоренности с агентством решение о том, кого приглашать в программу, а кого увольнять, остается за мной. Так?
