– Так было, Клемент, – ответил О’Нил. – Прежде.
– Ты хочешь сказать, что этой договоренности больше нет? Начиная с завтрашнего дня?
– Не совсем так. Речь идет только об этих пятерых.
– И как получилось, – Арчер пристально смотрел на О’Нила, рот которого то открывался, то закрывался, словно он хотел, но никак не мог зевнуть, – что в список, уж не знаю кем составленный, попали самые лучшие люди, занятые в программе?
– Это вопрос вкуса, – возразил О’Нил. – Может, ты слишком близко сошелся с ними, и твое мнение нельзя считать объективным. Вик Эррес – твой лучший друг. И, по правде говоря, ты слишком давно тащишь на себе Элис Уэллер. – Он запнулся. – Извини, Клем.
– Хорошо, – вздохнул Арчер, – давай оставим за кадром Эрреса и Уэллер, хотя кого ни попроси назвать пять лучших актеров радио, Эрреса упомянут все. Что же касается Элис Уэллер, она, конечно, не примадонна, но дело свое знает и на нее можно положиться. А уж такого комика, как Стенли Атлас, просто не найти, и ты это знаешь, Эммет. Я его очень ценю. Я его не люблю, но он может рассмешить меня. И остальных тоже. Многие люди, которые слушают твое шоу, включают радио лишь для того, чтобы услышать Стенли Атласа, и снятие его с программы – вредительство в чистом виде. Поэтому я хочу знать, кто хочет вырыть яму программе и почему ты готов на это пойти.
О’Нил открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом закрыл его и провел ладонью по столу.
– Теперь давай поговорим о Френсис Матеруэлл, – профессиональным тоном продолжал Арчер. – Как говорят на всех вечеринках, Френсис Матеруэлл – одна из наиболее многообещающих молодых актрис. – Он подождал возражений, но О’Нил предпочел промолчать. – Через два или три года она станет настоящей звездой, и ты сам говорил мне об этом, не так ли?
– Да, – печально ответил О’Нил. – Говорил.
– И тем не менее ты хочешь, чтобы я ее уволил?
– Да, – прошептал О’Нил.
– Ты настаиваешь, – продолжал Арчер тоном прокурора, зачитывающего обвинение, – чтобы я уволил всех пятерых?
– Мы настаиваем, – поправил его О’Нил.
– В таком случае, Эммет, – тут Арчер широко улыбнулся, – я тоже увольняюсь. Как-нибудь увидимся. – И он поднялся из-за стола.
– Клем!
Арчер посмотрел на О’Нила.
– Пожалуйста, сядь.
Арчер колебался.
– Сядь, сядь, – нетерпеливо повторил О’Нил.
Арчер с неохотой опустился на стул.
– Клемент, я думаю, ты пожалеешь о том, что заставил меня объясниться.
– А чего ты, собственно, ожидал?
– Я ожидал именно этого. – О’Нил выдавил из себя жалкую улыбку и провел ладонью по коротким жестким волосам на затылке. – Ты прав, мы просим тебя избавиться от этих людей не потому, что они плохие артисты. – Пауза. – Клемент, поверь мне на слово, для тебя будет лучше, если ты перестанешь задавать вопросы и позволишь мне уладить все формальности.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ладно, пусть будет по-твоему. Их всех обвиняют в том, что они коммунисты. Спонсор хочет снять их с программы. Немедленно, а еще лучше – вчера.
Арчер моргнул и не сразу понял, что сидит с отвисшей челюстью. «Наверное, я выгляжу очень глупо», – подумал он.
– Еще раз, пожалуйста, – произнес Арчер, встретившись взглядом с О’Нилом.
– Их обвиняют в том, что они коммунисты, – пробубнил О’Нил, – и спонсор хочет снять их с программы.
– О’Нил согласен?
– Хатт согласен, – поправил его О’Нил. – Я здесь только работаю. Моим мнением никто не интересуется.
