– Вестибулярный аппарат укрепляется, – отстаивал я свою методу. – Лучшее упражнение для космонавтов. А еще мы будем заниматься с Настенькой по системе Станиславского. Согласна, дочь? Представь – сегодня у нас с тобой праздник. Мы всей душой испытываем радость. Нет, сначала благоговейный трепет, который постепенно переходит к тонусному состоянию, вызывающему смех… Ну, чего ты смотришь? – улыбнись и хохочи. Экая бестолочь – наверное, в бабушку. Вот смотри – я глажу себя по голове… мне приятно… мне весело… я хохочу. Ха-ха-ха….
Дочь, мотнув головой, тоже начинала ржать по-жеребячьи.
– И-и-и-хи-хи-хи….
– Она над тобой смеется, – улыбалась Тома.
– А, все равно… система Станиславского действует! Мы с дочерью умеем делать себя счастливыми – учись, мама!
Другой раз в семейном кругу.
– Хочешь, дочь, расскажу тебе, что происходит за этими стенами?
Настенька слабо улыбнулась, не понимая темы вопроса.
– За этими стенами живет много-много разных людей… и зверей… и птиц….
Я поднес ее к окну:
– Видишь? – мальчишки играют в футбол. А вон в той будке живет ничейный пес. Когда гулять пойдем мы ему вынесем куриную косточку. Он помашет хвостом и скажет: «Спасибо, Настенька». А когда комары начнут кусаться, он их лаем прогонит. Вон синичка на подоконник села….
Тома сидела на кровати, положив руки на колени. На этой неделе ей досталось – теща вернула свою привычку пить дома. Сегодня она ушла, я отдохнул и был полон сил, а жена выглядела такой уставшей и несчастной, что счел своим долгом ее ободрить.
– Ты приляг, отдохни – мы на кухню пойдем. Или лучше собери ее для прогулки – мы в коляске покатаемся.
Тома попыталась выжать из себя улыбку.
– Давай, погуляйте, – согласилась она. – Полчасика, но не больше.
Тома, наверное, уснула, а мы с Настенькой так увлеклись прогулкой по белому свету, что не заметили, как два часа пролетели. И вот уже мама спешит нам навстречу:
– Ну, что же вы? Ребенка давно пора кормить. Ты чего же на папку-то не кричишь?
Вечером Настеньку искупав-накормив-усыпив, сели у телевизора в отсутствии тещи.
– Я поняла, почему наша дочь у тебя на руках меньше кричит.
– Потому что мы с ней – родственные души; нам интереснее вдвоем.
– Вовсе нет. Потому что ты – энергетический вампир. Ты лишаешь ее энергии.
Я напрягся:
– С чего ты взяла?
– По себе сужу. Когда с тобою сплю или этим делом позанимаемся, то утром встаю вся разбитая – хоть на кладбище уноси.
– Ты внушаешь себе. И зря это делаешь.
– Абсолютно нет. Проверено опытом и временем. И то же самое с дочерью происходит.
– Что же нам делать?
Тома пожала плечами, а я был по-настоящему напуган этим дурацким подозрением.
– Давай не будем заниматься сексом. Давай не будем спать вместе…
– На полу будешь спать?
– В легкую! А с дочерью как же быть?
– Ну, пока ей твое присутствие на пользу. На детях ведь божья благодать – потому они такие все реактивные… и носятся, и калечится. Твой вампиризм успокаивает нашу дочь, и она, слава богу, неплохо чувствует себя и хорошо у тебя засыпает.
Черте что! Но так серьезно. На секс табу! Спать вместе нельзя. До первого синячка у Настеньки, и меня выгонят вон из этой квартиры.
– Ты что-нибудь сам ощущаешь в себе?
– Ага, десна чешутся – клыки растут. Пойду на улицу покурю.
– Ты же бросил.
– Пока только свои.
Стрельнув сигаретку у соседа, присел на лавочку подумать за жизнь.
Судя по всему, Тома действительно себя плохо чувствует – такое напряжение, такие нагрузки после родов… Возможно обострилось что-то внутреннее. Ну, а причина, как всегда, под боком – чего ее искать? Я бы на мать грешил, а она на меня… проще простого свалить на… постороннего. Увы, я так и не стал ей родным.
