– Саня, дай закурить.
А в ответ тишина – осталась невеста без жениха: Захарка спал в обнимку с подушкой. И шуряк его будущий вместе с гитарой куда-то пропали. Что делать: ночь на дворе, село незнакомое, друг спит, невеста его пялится мне в лицо – что делать-то?
– Что делать будем? – спрашиваю её.
– А что все делают? Хочешь спать – ложись.
– С Сашкой или с тобой?
– Так с обоими – он же в моей постели лежит.
Кровать широкая – разделись, легли, утолкали одетого Сашку к стене.
– Ну, что, красавица, искушай.
– Да, больно надо! У тебя бес в трусах, ты и проси.
И я поплёл:
– Тёмный вы народ, девчата – неправильно к сексу относитесь. Это ведь природная необходимость, ну, как нужда, а вы ей мужиков на аркан ловите.
– Ишь, как завернул. Давай, лучше ври – говори, что осыплешь золотом, бриллиантов накупишь. Вам, мужикам, врать не привыкать. Может, понравится байка твоя – возьму и дам, чего хошь.
– А как же Сашка?
– Он ничего не потеряет – я за него замуж пойду.
– И это будет порядочно?
– Вон как запел – говорил про нужду.
Чувствуя себя свиньёй, сунул руку к ней под ночнушку. Э-эх, гнилушка девка, а жить-то хочется! Господи, прости! Она хоть и пьяная душа моя, а всё-таки тягостно ей и досадно – так-то вот, перед другом. Все бабы …ляди! Из-за них рвётся на каболку дружба морская. От сомнений и азарта, от стыда и желания меня словно корёжило изнутри. Два было меня – один мял и готовил девушку к соитию, другой, рыдая на коленях, просил прощения за прегрешение то ли у Господа, то ли у друга.
«А что я хочу? – мучил себя. – Живи сегодня, моряки говорят, а завтра умрём во славу Отечества. Так вот оно, сиюминутное счастье – лежит обок, с писькой и сиськами. Что ещё надо? Чем недоволен? Почему же сердце истекает кровью?».
Наверное, страшным усилием воли можно сдержаться – не трогать девку, и дальше будет спокойная жизнь, чистая совесть, прежняя дружба. Впрочем, какая может быть дружба между будущим инженером (начальником?) и шофёром – ты хоть себе-то не ври. И тело жжет недоступное совести, неподвластное разуму, необоримое, непреодолимое желание плотское. И утешение есть – ей тоже хочется: вон как изгибается под рукой, паровозом пыхтит. В следующее мгновение и я уже задыхался в нелепых движениях, не ведая, что творю.
Прости, Санёк! Вот и не стало нашей дружбы, скрепленной годами службы – я её членом насмерть пронзил. Спишь безмятежно, а меня мучает совесть – щемит и плющит. Как дальше жить? Я был так утомлён телесно, истерзан душевно, что проснись сейчас Санька, вцепись в мою глотку – умер бы без борьбы. Почему-то после греха смерть не страшна.
– Ты спишь? – спросила партнёрша по сексу.
Я не ответил.
– Ну, спи.
Я сразу проснулся, хотя и не спал:
– Боже, какая дикая грязь! Что же нам теперь делать?
– Ну, вот заныл, как маленький мальчик. Не падай духом, – она сказала. – Всё обойдётся.
– Слушай, мне лучше втихаря смыться, чтоб Сашке завтра в глаза не смотреть.
– Куда, дурачок? Он тогда сразу заподозрит, что было что-то.
– Он ревнует тебя?
– Да не особо….
– Да-а, натворили мы делов.
Она фыркнула горделиво и презрительно:
– Давай считать, что не мы, а природа…. Впрочем, все вы такие, мужики – сначала клятвы, а потом в кусты. Вот ты как свинья себя ведёшь: получил своё и вместо благодарности, ворчишь – захрапи ещё.
– А что тебе надо?
– Поцелуй меня, – и подсунулась тёплыми губами.
Мы несколько раз торопливо поцеловались. Блин, всё к одному!
