Кстати, о формальности. Повторю: Как император Рима я тоже был богом (или Сенат ещё не успел принять соответствующий эдикт? Надо потом уточнить). Но в ситуации, с каждой песчинкой-мгновением (а их и так были считанные единицы), приближавшейся к тому, чтобы из бога административного (то есть формального) мне переместиться в бога сущностного… Хватит ли у моего гения (гения императора Доминициана) сил духовных, чтобы мне сохранить мою личность и в потустороннем?
Вопрос вопросов!
Даже у иудеев их главный пророк Моисей очень интересовался именем их бога, дабы иметь возможность его заклясть. То есть властвовать над богом своего народа. Это потом иудаизм (всё более преобразуясь в свою христианскую ипостась) якобы от такого лобового подхода отошёл.
Впрочем, о чём я? Сейчас меня будут препровождать из мира дольнего в мир горний. Если я, конечно, позволю. Иначе мою автоэпитафию можно будет подписать так: Гай Аврелий Валерий Диоклетиан – один из величайших римских императоров (284 – 305 нашей эры) (см. История Римской империи). Его царствование особенно знаменательно установлением новой формы монархического правления: Неограниченного самодержавия (домината), сменившего созданный Юлием Цезарем Октавианом Августом принципат, при котором государь отчасти разделял свою власть с народом и сенатом.
То есть родившегося в 284 году до н. э., убитого и обожествлённого несколько ранее 305 г. н. э.
Фактически (по всему своему виду), придя меня (бога) убить, мои предполагаемые убийцы были мне (системному противнику христианства) сомысленны. Повторю очевидное: В языческой космогонии нет другого пути для индивида! Они (индивиды, но ещё не личности )либо сами должны восхотеть стать богами (возвысившись в императоры), либо избрать себе бога, чтобы пользоваться его благами.
Стать богом – довести свои мысли, чувства и силы до запредельного воплощения. Вся стать бытия должна претерпеть изменения. Размножиться, вместо того чтобы исцелиться. Много экзи'стансов, вместо целостности Одного.
В этом суть языческого восприятия мира Кстати, в этом же причина множества военных переворотов, едва не погубивших империю. Империю, административно сделавшую меня богом, стоило мне занять вершину карьерной лестницы. И теперь меня могли бы убить, ибо только так возможно – стать ещё выше.
Язычеству некуда было больше расти. Мир стал статичен.
Итак, статично – убить меня. Но я (статичный) не мог этого допустить. Не только потому, что как смертный бог (бессмертен только гений императора) хотел быть во плоти как можно дольше (а как человек – просто боялся смерти), но и потому, что последовательность моих реформ ещё не была завершена, и мне не пришло время отрекаться от власти, дабы спокойно выращивать капусту.
Но, как я уже указывал, действия моих убийц очень напоминали заговор против Калигулы. Как бы всё происходило дальше, если бы я дал событиям естественный ход? А вот так, примерно: «Калигула вышел из театра. Его ждали носилки, чтобы отнести в новый дворец кружным путем между двумя рядами гвардейцев. Но Виниций сказал:
– Давай пойдем напрямик. По-моему, греческие мальчики ждут там у входа.
– Хорошо, пошли, – согласился Калигула.
Кое-кто из зрителей хотел последовать за ним, но Аспренат отстал и оттеснил их обратно.
– Император не желает, чтобы его беспокоили, – сказал он, – убирайтесь! – и велел привратникам закрыть ворота.
