Все произойдет быстро, думал Арон. Стук в дверь, формальности, торопливые сборы… Его и папу увезут сразу. Маму оставят. Она будет рыдать, падать в ноги, обнимать сапоги. Если за ночь не сойдет с ума, наутро побежит в милицию, в райком. Будет говорить, что это ошибка, что муж ни в чем не виноват, что ее сын – коммунист, сам служит в органах. Но ей ответят по инструкции: «Не волнуйтесь, гражданка. Разберемся!» А в это время их с папой будут допрашивать. Выбьют зубы, пригрозят, что арестуют всю семью. Потребуют назвать подельников, сообщить подробности. В конце потребуют подписать оговор. Подписать – неминуемый расстрел. Не подписать – будут мучить, пока своего не добьются. Они умеют, уж он-то знает!
Так… Что же делать? Стоять и ждать, как овца на заклание? Нет! Нужно действовать! Господи, да почему же его так трясет? Почему такая слабость в ногах? И тут же Арону вспомнилось, как в чекистской школе их учили с этим справляться. Нужно выровнять дыхание, считать: на «раз-два» – выдох, «три-четыре» – вдох… Спокойно! Проанализируем варианты.
Он может вернуться в кабинет, «разоружиться» перед партией, написать донос на отца. А что, многие так делают. Напишет, что… Стоп! Он, конечно, коммунист, чекист, но не отцеубийца! Нет, этот вариант не рассматривается. Можно проявить смекалку, уйти в бега… Но, во-первых, это буржуазное малодушие, а во-вторых, за папой все равно придут. Тоже исключаем. Может, бежать всем вместе? Он предупредит родителей, все им объяснит, они соберутся и… И что? Пешком далеко не уйти, на лошадях тоже, поездов ночью нет. Но даже если чудо случится, их все равно найдут. Короче, бред! Похоже, единственный выход – это как-то выиграть время. Скрытно покинуть дом, на перекладных добраться до Одессы. Оттуда – в Бессарабию. Шансы минимальные, но хоть какие-то… Однако, чтоб выиграть время, нужно как-то остановить этих, за дверью. А как?
В окно ударил ветер. Распахнулась форточка. Из-за туч вышла луна. Полоска света стала шире и осветила весь плакат. Арон прочитал весь текст целиком: «Разворачивайтесь в марше! / Словесной не место кляузе. / Тише, ораторы! / Ваше слово, товарищ маузер!»
И тут в голове Арона что-то щелкнуло, и решение пришло будто само по себе. Простое и очевидное. Даже странно, что он сразу не догадался! Конечно! Товарищ маузер!
Рука Арона потянулась к кобуре. Он достал пистолет, взвел затвор. Секунду поколебавшись, уверенно шагнул в сторону кабинета. Тронув дверную ручку, прошептал: «Главное, не смотреть им в глаза!»
Секретарь, Воскобойников и местный склонились над бумагами. Когда раскрылась дверь, они, будто по команде, подняли головы и с удивлением посмотрели на Арона. Переглянулись. Никто не ожидал, что Арон вернется. Тем более с пистолетом в руке.
– Что? – произнес секретарь. – Мы же…
Но договорить он не успел. Арон быстро поднял пистолет и выстрелил. Треснуло и мелкими брызгами разлетелось пенсне. Фонтаном брызнула кровь. Секретарь сделал шаг назад, схватился за штору и, оборвав ее, завалился за книжный шкаф. Воскобойников, будто уменьшившись в размерах, со звериной ловкостью влез под стол. Ошалевший чекист стал лихорадочно расстегивать кобуру. Арон быстро направил на него маузер и уверенно спустил курок. Пуля попала точно в сердце. Оседая, милиционер хватался за грудь, пытался что-то сказать, но тут же получил вторую пулю в голову и рухнул замертво. Арон подошел к столу и приподнял скатерть. Глядя в упор на Воскобойникова, распорядился:
