Снова надев очки, быстро и решительно, он взглянул на меня.
Я, с тех пор, как вошел в кабинет, сидел на одном из двух деревянных стульев с противоположной стороны письменного стола. Стулья были совершенно неудобными, и мне почему-то кажется, что это неслучайно.
К этому времени я уже очень хорошо смог понять этого мужчину, и теперь настал тот день, когда я кое-что ему выскажу. Я устал, и меня не обманут его уловки и изящная манера выражать свои мысли.
Он вопросительно посмотрел на меня и произнес доброжелательно, почти по-отечески:
– Итак, Алессандро, как дела?
Обычный вопрос, просто чтобы прощупать почву.
– Хорошо, – с готовностью ответил я. – Вливаюсь в работу, адвокат.
Односложный ответ. Но подожди, сегодня я тебе все расскажу.
Я уже понял, что с этим человеком ничего нельзя бросать на ветер, тем более слова. Потому что слова занимают время, а, брошенные впустую, они требуют дополнительных усилий, приводят к разбросу понятий, создают эффект домино, который необоснованно затрудняет любые обсуждения. Магическим словом в разговоре с адвокатом Спанна являлось слово «суть».
Полагаю, что одна из причин, почему я ему понравился, – это неоспоримый факт того, что я сразу уловил его посыл: «говори мало, слушай много, будь кратким и быстрым». Чтобы стало понятней: с адвокатом Эджидио Спанна ты имеешь полное право быть даже настоящей сволочью, но он тебя будет терпеть, если ты поторопишься.
После моего ответа Эджидио Спанна некоторое время оставался неподвижным, и это означало только одно: ответ поверхностный, этого недостаточно, а значит, я должен продолжить свою мысль.
– Я начал многое понимать о правах и реальности. Шесть месяцев я прихожу в эту контору и работаю, – добавил я, удивляясь той убедительности, которая прозвучала в моем голосе, – и мне очень нравится. Особенно мне нравится уголовное право. Оно самое прагматичное в процессе, самое интересное при практическом применении.
Адвокат слегка нахмурился, уловив некое несоответствие моих слов и выражения лица.
– Но что несомненно – так это путь, который мне еще предстоит пройти, – продолжил я.
Его взгляд стал прежним, мне даже показалось, что глаза его заулыбались от того, что я вернулся в реальность. Он снова откинулся на спинку, собираясь заговорить.
– У тебя есть много качеств, – начал он, но, судя по его тону, мои качества он считал негативными. Меж тем он продолжил: – Может, даже очень много качеств для этой профессии.
Пауза. Возможность для меня вставить слово, и я ею воспользовался.
– И что право иногда слишком убогое, схематичное, устарелое, – аргументировал я, – и к этому нелегко привыкнуть.
У меня тут же возникло стойкое ощущение, что я изрек невероятную чушь, хотя в реальности я просто высказал свое мнение, что допустимо. Не знаю, где именно я совершил ошибку. Два слова – а я уже в затруднении.
Адвокат снял очки, казалось, нерешительно.
– Убогое, схематичное и… ах, да, устарелое.
Он повторял мои слова, прикрыв глаза и массируя себе виски.
– Именно, – добавил я с плохо скрываемым замешательством человека, который был настолько небрежен, что встал в самую лучшую позицию для получения удара в лицо.
Адвокат поднял глаза и уставился на меня.
– Что такое мафия? – задал он вопрос в упор.
– Хм… В каком смысле, адвокат?
– Я спросил тебя, что такое мафия? Ты практикант с юридическим дипломом. Ты шесть месяцев провел в этой конторе и в судах. Так что такое мафия? Объясни мне.
