Переминаясь с ноги на ногу на холодном полу, я не знала, можно ли заговорить первой. Но продолжать молчать казалось пыткой.
И так было жутко страшно. А уж когда не знаешь, чего ожидать, страшнее вдвойне.
Ноги начинали неметь от холода. Тело ломило от того, насколько я была зажата. А командор будто бы спал стоя. Ни слова, ни движения. Но пути назад уже не было.
– Мне можно войти? – не выдержала я, и отшатнулась, прижавшись спиной к двери, когда он дёрнулся, резко обернувшись.
Его глаза всё ещё светились. Злобный оскал как ничто говорил о его настроении и самочувствии. Голубые молнии продолжали скользить по телу вверх-вниз волнами.
Лучше бы я вечно молчала!
Издав какой-то низкий вибрирующий звук, он потянулся к чему-то очень похожему на планшет. Что-то быстро напечатал. Нахмурился ещё больше, вглядываясь. Затем закрыл глаза, нажал там что-то снова и… с досадой запустил его в угол. Я пригнулась от звука удара и громко сглотнула, прикинув, что если бы меня толкнул с такой же силой, то одной черепно-мозговой травмой бы не отделалась…
Тем временем он подошёл ближе, вдыхая глубоко, словно дикий зверь и в бешенстве оглядывая меня с ног до головы. Что-то там прошипел на своём. Я вжалась в дверь сильнее.
– Пятнадцать, – выдавил он на моём языке.
– Ч-что? – распахнула я глаза, воззрившись на него.
– Наша с тобой совместимость. Пятнадцать процентов, – проговорил низко и зло, будто бы я была в этом виновата.
– Простите, – прошептала, всё ещё находясь в шоке от его поведения и комплекции.
Ему стоит чуть сильнее прижать меня рукой к двери и от меня мокрое пятно останется. Я макушкой ему даже до подмышки не достаю!
Но на моё глупое извинение командор не ответил. Он наклонился низко, вдыхая возле моей головы.
– Чем тебя обработали?
– Н-не з-знаю.
Меня наоборот вроде бы от всех запахов очистили в какой-то камере. Ну, так сказали по крайней мере.
Он поморщился и мотнул головой с такой силой, будто бы хотел вытрясти мой запах. А я почему-то подумала, что мне пока что везёт. Он не набросился с порога. Не бьёт меня пока. Даже о чём-то вот разговариваем… Правда, очевидно, что я ему совсем не подхожу. Даже на аукцион не приглашали тех, с кем совместимость меньше пятидесяти процентов…
Но почему-то возможность вернуться на аукцион пугала примерно так же, как то, что он может со мной сделать, если не больше. Наверное дело в том, что ожидать своей неизвестной участи куда ужаснее, чем уже начать испытывать себя на прочность.
С его губ сорвался низкий рык, который прошёлся вибрацией по всему моему телу. Уперев руки по обе стороны моей головы, он тяжело дышал. И снова молчал.
А потом сделал резкий рывок. Я не успела заметить – с такой скоростью это произошло. Зато стало ясно, почему он так рвано двигается – видимо и правда себя сдерживает. Ведь вот только я стояла перед ним, а он нависал сверху и вдруг – оказалась приподнята на уровень его глаз – всего одной рукой, а вторая беззастенчиво прошлась по моему телу, разом смяв грудь, затем сжав талию и опустившись на бедро. Очевидно, что он сейчас ощупывал и осматривал своё новое приобретение. По крайней мере действовал сейчас и правда так, словно я не живая, а просто вещь.
Сообразив, чем это всё прямо сейчас может закончиться, забилась в его руках, пытаясь оттолкнуть.
– Не надо! Пожалуйста, – пропищала практически, от страха не имея возможности говорить нормально. И в общем-то не рассчитывала на то, что просьбу он исполнит. Наоборот. Уже готовилась к худшему – что он ударит или сожмёт сильнее, чтобы не трепыхалась.
