Когда сеанс объятий закончился, мы толпой отправляемся на кухню. Я достаю колбасу и хлеб.
– Откуда грабители узнали, что у миссис Ирвин есть медаль? – задаюсь я вопросом, размазывая горчицу по кусочку хлеба.
Рене намазывает арахисовым маслом один кусок, пока второй поджаривается в тостере.
– Может, они и не знали. Просто случайно увидели её в студии или в комнате, где она занимается скульптурой. Я слышала, что в этой медали много золота.
Тостер выплёвывает гренку. Прежде чем сложить свой сэндвич, Рене добавляет немного кетчупа на тот кусочек, что смазан маслом.
Думаете, гадость, да? А вот и нет, это вкусно. Я немного подогреваю свой бутерброд, потому что так вкуснее, и зачерпываю арахисовое масло.
– Интересно, мистер Сойер застраховал медаль?
– Наверняка, – отвечает Рене. – Но деньгами эту вещь не заменить.
Я скатываю кусочек колбасы в трубочку. Собаки послушно садятся. Я бросаю небольшой кусок Пингу, а оставшуюся часть – Понгу, потом наливаю пару стаканов молока для нас с Рене, и мы садимся за стол, а собаки ложатся у ног.
Звонит домашний телефон.
– Гав, гав, – поддерживает его Пинг.
На этот раз у меня нет причины не отвечать. Я всегда вежлив с теми, кто звонит с рекламой: папа говорит, что ему, возможно, придётся заниматься тем же. Но на определителе высвечивается имя: Мэйсон Мэн, хозяин Бэйли, папин клиент, строитель всего, сделанного из кирпича и цемента. Он починил школьную стену после того, как мистер Рон врезался в неё на «фольксвагене».
– Стивен Нобель слушает.
– Где твой отец? – мрачно спрашивают на том конце провода.
– Здравствуйте, мистер Мэйсон. Папа выгуливает клиентов. Попробуйте позвонить ему на рабочий.
– Я так и сделал. Он не берёт трубку.
– Тогда я передам ему ваше сообщение.
– Я хочу вернуть свои ключи. У меня украли телефон и ноутбук. И это при том, что все двери и окна были закрыты.
– Папа часто теряет телефон дома. Загляните под газету…
– Да? Ну, у меня оба телефона – красные, так их легче найти. А ноутбук всегда в кабинете.
– Ох! – это всё, что мне приходит на ум. Следовало бы закончить фразой «Я передам ваше сообщение, как только папа вернётся домой». Но я не могу сдержаться. Пятая ошибка за день: я отвечаю так, словно мистер Мэйсон обвинил моего отца в воровстве. И начинаю защищать его.
– Вас не было дома во время грозы?
– Не было.
– А мы с папой и Рене играли в карты в подвале. Под раскаты грома, – добавляю я, будто эта деталь делает мои слова более весомыми.
– Ну, у него будет возможность рассказать об этом полицейским. А пока просто передай: пусть вернёт ключи.
День первый. Ошибка шестая
– Папа не мог забыть запереть две двери, – говорю я Рене, повесив трубку.
Рене кладёт последний кусочек сэндвича в рот.
– Конечно, нет. С ним такое ни за что не случится. А что?
– Мистер Мэйсон говорит, его тоже ограбили. Следов взлома также не нашли.
– Тот же МО, да? – Она облизывает палец, на котором остался кетчуп.
– Наверно. А что это такое?
– Modus operandi. На латыни значит принцип действия. – Поверьте, Рене знает наверняка. Она любит зависать в библиотеке и гуглить всё подряд. – Ну и ладно, он не самый приятный клиент.
– Это верно. Но он сказал что-то про полицейских. Если папа будет подозреваемым, кто захочет пользоваться нашими услугами?
– Люди, которые хорошо его знают, – отвечает Рене. – Я бы его наняла.
– Но у тебя нет собаки.
– Когда-нибудь появится. Я обрабатываю папу на этот счёт.
