– наверное, твоя усталость догоняла тебя кусочками, а моя ждала и вся собралась потом. Лучше, потому что не мешала смотреть и ещё держать твою усталость, хуже, потому что много и без тебя всё-таки
– мозаики с кораблями и заморскими птицами, гроздья кораблей и самолётов – макеты, полнящие не занятое прежде пространство обращённого взгляда; корабельные тени танцуют в праздник крещения. В Старом порту остались, по преимуществу вечерние, кусочки средних веков: форты с пушками, в последний момент развёрнутыми в сторону города; морские больницы; жилой угол дома, оставленный при реставрации и развёрнутый на девяносто градусов. Около берега, растущие из одной трубы меланхолией снега в сумерках лёгкими и податливыми временной перспективе ребрами из другой
– форты хуже сопротивляются времени, чем дома – во многих городах на месте стен бульвары. Наверное, надо или стоять в стороне, или быть огромным, как Анжуец, чтобы уцелеть. И посмотреть бы тебе псковские стены, равные природному камню. Нехваткой в длину снега
– огибая волос водой, говорить с воздухом, он сворачивается в хвост скорости, бесприютностью ответа; гранатом лёгкости в ком усталости – головокружением работы
– я с несъедобным стиральным маслом и разбежавшимися пружинами
– горстью нечётных связей
– Киньяр: «Писать, найти слово – неожиданно извергнуть семя. Это сдерживание, напряжение, это внезапный прорыв»
– а вдруг потом это слово окажется неподходящим?
– Киньяр не допускает такую возможность – серьёзен
– оказаться выше снега, в метель все крыши скользят
– весенняя скользит, зимняя колет
– за: втра тает снег, может быть послезавтра
– дома кран струится, плыву
– кран тесен, надо хотя бы комнату или облако
– последнее облако замело все следы. Что-нибудь хрупкое
– письмо – белое, как тюльпан?
– пёстрое, как яйцо дикой птицы
– поймать момент, когда река замерзает. Столбики льда шуршат, река поёт. Пытаюсь записать звук
– ледяной треугольный подарок. Пока он завёрнут на себя и склонен к вечернему торжеству
– утром он тебе покажет пространство
– лёд потихоньку принимает форму времени
– тонкие пальцы уходящего
– любопытно, что и русская стопа, и французский шаг pas несут в себе явную остановку, и даже английское step близко, хотя совершенно разная этимология
– шаг и есть остановка, достигаемое (пусть тут же разрушаемое) равновесие
– с высоким небом затвердевшими боками шороха волн, поиск смысловых связей похож на поиск становящегося текста: чувство, что находишься в общем подвижном пространстве, но перед неизвестностью и порой огрубляющей (на-за-у-с-певающей – иногда и при/от-крывающей) стеной пустоты (отсутствием не то что гарантий – возможностей двигаться)
– поиск связей и есть текст. Множество возможных связей (и слов), в котором выбирается обоснованный (основа мне тут кажется важной) путь (и еще успевать – поспевать). Бег тем и отличается от шага, что касания земли при постоянно движущемся теле, которое сразу не остановить
– тени мягче полотенец и пахнут книгами
– (с)ложность глаза кора мёда
– чай из осенних листьев. Буду спать к тебе
– трижды ячневые в мехах и попыхах, кто в профиль, тот стережёт и хоровод
– попыхах с трубкой, а хоровод сам себя стережёт хором и кругом, ты-я вне, я к тебе по разомкнутой кривой
– каштаны отменные, кошки-мышки и сторожевая башня
– будить утрами? К голове?
– головой хвосту буду в твоё, почти уже
