– Я так понимаю, что Альберт Валентинович непререкаемый авторитет в семье?
– Правильно понимаешь, – кивнул Макс, – и терпеть не может ждать даже полминуты. Так что если ты надумала покататься, то пошли вниз, иначе мы не успеем к обеду.
– Нет, не надумала, – покачала головой Аня, – во всяком случае пока. А когда обед? Мы же вроде только недавно перекусили.
– Обед в два. К этому времени все должны быть дома.
– А ты хорошо знаешь Влада и Юлю?
– Я их совсем не знаю, – усмехнулся Макс, – представляю, какие мины у них сейчас будут. Они меня видели один раз, в ресторане, когда праздновали день рождения Альберта. И так на меня смотрели! Не поймут, что я такое и с чем меня едят. Считают меня папашкиным фаворитом, наверное.
Анины щеки залила краска. Но даже не от того, что она услышала, а от того, что не смогла найтись, что ответить, ведь такая мысль посещала и ее.
– Ты ведь тоже так подумала?
– Я ничего не подумала, это не мое дело.
– Да ладно, не бери в голову.
Макс звонко рассмеялся, видимо, предвкушая встречу с родственниками своего пожилого друга, а Аня постаралась отвести от него взгляд. Парень был хорош собой: вьющиеся длинные волосы, выразительные глаза. В нем действительно есть что-то такое? Или ей теперь уже кажется?
Они медленно пошли по тропинке по направлению к поселку. Умиротворяющая атмосфера этого места вновь взяла Аню в плен. Откуда-то справа до нее донесся женский голос, она обернулась. Облокотившись рукой о широкий ствол клена, стоял мужчина, с кем-то разговаривал. Его спутницу не было видно, только из-за ствола снова послышался ее голос. Мужчина и женщина то ли спорили, то ли смеялись, было непонятно, а вокруг них, повизгивая, крутилась маленькая рыжая собачка. Неожиданно женщина подхватила шпица на руки и заспешила прочь.
– Так, кажется, нам пора, все уже в сборе, – сказал Макс и поволок Аню к цивильной дорожке, ведущей к коттеджам, не дав ей возможности задать вопрос, который напрашивался сам собой.
– Анечка, прости, не позвонила тебе, что немного задержусь, – защебетала Юлия, раскрывая Ане свои объятия, – надеюсь, ты не в обиде и хорошо провела время.
Аня, как положено по легенде, дружески обняла свою заказчицу, искренне надеясь, что окружающим оказалась незаметна ее неловкость.
– Что ты, я даже рада, что ты не сообщила о том, что приедешь позже, – в тон Юлии заворковала Аня, – меня прекрасно встретили, напоили превосходным французским вином и прогуляли к озеру. Я давно не дышала таким воздухом. Здесь совершенно упоительная природа.
– Замечательно, тогда Влад единственный, с кем ты еще незнакома?
Влад сделал шаг вперед и пожал Ане руку. «Не так уж и незнакома», – подумала девушка, мгновенно опознав в супруге Юлии мужчину, сопровождавшего девушку с рыжим шпицем.
– Сегодня у нас планируется ужин с блюдами, приготовленными на костре, поэтому я думаю, что правильнее будет обойтись легким обедом, чтобы не перегружаться и приберечь местечко. Все согласны?
Все закивали, соглашаясь с Юлиным предложением, а Альберт Валентинович не преминул заметить, что перегружаться нельзя не только перед особенным ужином, но и вообще. Легкий обед состоял из жареных кабачков с чесноком, капустного салата, запеченных с луком крупных карпов и оладьев из рыбьей икры. Пили сухое итальянское «шардоне». От необычайно вкусных оладьев, большого куска карпа и вина Аня совсем разомлела, и дом, и окружающие нравились ей все больше. Даже Влад, который сильно потерял в ее глазах из-за прогулки с молоденькой собачницей, показался Ане вполне безобидным и приятным человеком. Единственное, что смутило ее в его облике, это ускользающий взгляд. Влад не смотрел на собеседника, в лучшем случае, он задерживался на ком-то на одно мгновение, в худшем – просто смотрел в свою тарелку. Ради справедливости надо сказать, что он не слишком активно участвовал в общем разговоре, лишь порой вставлял реплики. Впрочем, весьма остроумные. Его можно было назвать интересным мужчиной: гармоничные черты лица, густые брови, чистая гладкая кожа. Не хватало глаз… Ане хотелось понять, какие они у Влада, но он такой возможности не предоставлял. Он был погружен в себя, и даже беглого взгляда хватало, чтобы понять: светская беседа за обеденным столом его мало интересует. Он участвует в ней лишь потому, что игнорировать ее просто неприлично.
