И внезапно с языка срываются слова.
– Ни за что! – В голосе моем звенит сталь, прямо как у отца. По крайней мере, я могу использовать то, чему у него научилась. – Оставьте мне немного воды, а остальные припасы забирайте и идите спать в лес, который вам так пришелся по душе.
Я внимательно смотрю на него и замечаю, что он медленно сжимает кулаки. Меня захлестывает волна странного удовлетворения. Если он злит меня нарочно, то я отплачу ему той же монетой.
– И может, пока вы там, залезете на крышу и дождетесь спасательный отряд, который прибудет ночью?
Он резко отбрасывает свой мешок, и я вздрагиваю от неожиданности. Но голос его на удивление спокоен и сдержан.
– При всем уважении, мисс Лару, – мягко говорит он, – я не буду спать снаружи, поскольку здесь достаточно места для двоих.
Удовлетворение от того, что я уколола его, улетучивается. Если спасательные отряды и правда найдут нас ночью, то майору Мерендсену, герою войны, крепко не поздоровится. Статус свой он мигом потеряет.
Я делаю глубокий вдох, решив пойти на попятную. Пожалуй, злость сейчас не лучший способ добиться своего.
– Обстоятельства, возможно, необычные, но это не повод забывать о…
– К черту обстоятельства.
Эта его вспышка злости вновь вызывает во мне удовлетворение. Хоть что-то у меня получается хорошо на этой забытой богом планете.
– Снаружи будет холодно. Здесь теплее вдвоем. Я устал не меньше вас и не собираюсь стоять всю ночь на часах. И еще не хочу, чтобы меня сожрали.
Я замираю.
– Сожрали?
– Звериные следы, – коротко отвечает он, – видел в лесу, когда мы возвращались. Очень крупные.
Он пытается запугать меня. Я не видела никаких следов, а он их не показывал. К тому же компании, видоизменяющие планеты, ни за что не включили бы в экосистему огромных, смертельно опасных хищников, способных убить поселенцев.
Я сжимаю зубы.
Даже если он говорит правду, ему придется хуже, когда его найдут со мной. Уж лучше стать ужином для хищников.
– Поверьте, майор Мерендсен, если мой отец найдет нас тут вместе…
– …вы все ему объясните. Я не пойду туда. Я пока что в своем уме. Ложитесь в постель, а мне хватит сидений. Будете вы спать или нет – ваше дело, но если нам завтра придется отсюда уйти, я рассчитываю, что вы не будете от меня отставать. Спокойной ночи.
Звучит как приказ: «Спокойной ночи, рядовой, или как вас там».
Не говоря больше ни слова, он туго затягивает завязки на вещмешке, устраивается на сиденье и вытягивает длинные ноги. Прижав подбородок к груди, закрывает глаза и выключает фонарик, и я оказываюсь в кромешной тьме. Слышно только его дыхание, которое сразу же замедляется.
Когда я не вижу его лицо, мне гораздо легче сосредоточиться на злости. Как он смеет так резко со мной разговаривать? Неужели он не понимает, что я не хочу, чтобы его разжаловали? А чтобы с ним случилось что-то похуже… Я борюсь с порывом разбудить его и потребовать уйти. Вот бы мне оказаться смелее и самой пойти спать наружу! Правда, его слова о крупных звериных следах отбивают у меня всякую охоту оказаться вне капсулы, пусть даже он солгал.
Я глубоко вдыхаю и продолжаю размышлять. Отец же не лишен здравого смысла – он точно поймет. Тем более очевидно, что майор не хочет иметь со мной никаких дел. Ладно, может, если он здесь переночует всего разок, не настанет конец света?
Отчасти мне (совсем капельку) хочется, чтобы он был здесь, рядом со мной, если кто-то придет сюда ночью.
