– Удивительное дело! – рассказывал Грицко другим казакам, а заодно детям, которые утром подняли тревогу. – Панночку мы не нашли, но в окрестных деревнях многие жалуются на пропажу девок!
– Что значит – жалуются? Обращаются к вам? – спросил другой казак.
– Сами – нет. Но когда мы спрашиваем, не случилось ли что в деревне, сразу вспоминают: Глашку не видели со вчера, Лушка куда-то пропала, Зинка…
– А в Затопье кто-то украл двух коней! – добавил напарник Грицко.
Все переглянулись.
– Допустим, девок похитили. Но кто? Те же двое, которые украли панночку? Навряд ли они справятся с оравой девчат. А если есть ещё похитители, то как они орудуют у нас под носом?
– Так же, как те Карл и Стефан, которых из жалости приютил пан Муралевский, – предположил хорунжий. – Ходят, якобы ищут работу, высматривают, где девки неосторожны, и – хвать! Умыкают!
– Почему в один и тот же день?
Взрослые задумались. Маня осторожно подала голос:
– А если сегодня приходит какой-то корабль, который должен забрать всех девушек…
– Помолчи… – начал было Грицко, но тут же осёкся.
– Устами младенца глаголет истина, – пробормотал хорунжий. – Эти мерзавцы увозят девчат морем. А мы ищем на суше, потому и не находим никого, ничего.
– Ну, мы нашли что-то, – задумчиво добавил один из казаков. – Оказывается, в той стороне – он указал пальцем – есть какая-то кузница. А я и не знал. Там татарин работает. Говорит, давно никого не было, только дочь его навещала, вышитую кофту потеряла.
– Вышитую кофту? – неуверенно повторила Маня. – У панночки Лили была вышитая кофта, татарка крещёная подарила – ещё в Варшаве.
Казаки задумчиво переглянулись.
– Странно! – заговорил Грицко. – Никто к нему не ходит с заказами, а он сидит на побережье?!
– А ты, дивчинонька, – обратился хорунжий к Мане, – сможешь узнать эту кофту?
Лиля была совершенно растеряна, когда, поддерживаемая под локти похитителями, поднималась на борт галеры. Было ясно, что обещанный жених – это какой-то рабовладелец в Крыму или в Турции. Роскошь, несомненно, будет, да не для рабыни. Лиля догадывалась, что хозяева делают с наложницами: ей предстоят издевательства, принуждение к покорности, унижение, побои, а обещанный жених… разумеется, не спросит, хочет ли она к нему в постель.
На высокой мачте гордо и надменно развевался флаг с полумесяцем. Он словно говорил закованной пленнице: ты попалась. Отныне ты принадлежишь мне – до самой смерти. Твои желания, твоё согласие никому не интересны. Ни на что не надейся, никто не поможет. Тысячи, миллионы таких как ты прошли этим путём. Одни покорились, другие погибли. Погибнуть тебе не позволят – ты слишком дорого стоишь. Но покорись, не то тебе будет очень больно. Не видать тебе родного дома. Никто не пришлёт сватов, не будет замужества, подвенечного платья до пола, свиты и любимого супруга. А дети, если появятся на свет, то от твоего владельца, который сделает с тобой всё что захочет…
– Манюня, что с тобой? – ахнула Катерина, когда, уже вечером, дочка пришла домой. Маня не выдержала, её ноги подкосились, она упала на земляной пол и разрыдалась.
– Доченька! Что такое? Расскажи! Беда случилась с Лилечкой, да?
– Да, мамочка… Её похитили злые люди… Казаки ищут, но пока ничего…
Катерина шумно вздохнула:
– Доню! Слезами делу не поможешь! Садись, покушай, а потом расскажешь, что знаешь!
Лиля была немало удивлена, когда её отвели в отдельную каюту.
