– Господин вестовой, для панов Яровецких есть новость, но…
– Что такое? – удивился вестовой. Мане стало нехорошо. Вестовой вздохнул:
– Девочка, ведь ты и есть Маня – подруга панночки Лили?
– Вы про меня знаете? – удивилась Маня. Мужчина улыбнулся:
– В Варшаве про тебя многие знают – по рассказам пани! Она считает, что вы с панночкой хорошие подруги и ты достойна самой лучшей участи… – Он посерьёзнел. – Что-то случилось с панночкой?
Маня присела, чтобы не упасть.
– Нет мне прощения. Не уберегла я Лилечку.
Вестовой спешился.
– Что ты говоришь такое? Что? Что случилось, пока пани здесь не была?
– Злые люди украли Лилечку, – глотая слёзы и стараясь не разрыдаться, ответила Маня. – Казаки искали, но её увезли. И других девушек.
– Каких других девушек? Были ещё похищенные?
– Да. Много. Их увезли морем.
– В Крым или в Турцию, – размышляя вслух, произнёс вестовой.
– В Кефе.
– Кто-то проводит расследование? Казаки?
– Да…
– Понятно, – шумно вздохнул вестовой. – не реви. Может быть, всё не так плохо. Я доложу пану, и тогда посмотрим.
– Лилечку можно вызволить? – забыв о слезах, вскинулась Маня.
– Не знаю. Возможно. Были такие случаи.
– Выкуп, да?
– И выкуп тоже.
Маня вспомнила кое-что и погрустнела.
– А если не выкуп…
– Не знаю, – вздохнул вестовой. – Предоставь это взрослым. И… не смей винить себя! Ты всего лишь дитя, к тому же из бедной семьи.
Если молодой человек рассчитывал таким аргументом успокоить Маню, то достиг обратного эффекта: девочка опустила лицо в ладони и горько расплакалась. Вестовой покачал головой:
– Хорошо, что ты мне всё это рассказала. Я сейчас же сообщу панам, и пусть они решают.
При этих словах Маня подняла голову и утерла слёзы, но молодого человека рядом с ней уже не было – только на дороге стояла облачком пыль, поднятая конскими копытами.
– Почтенный Усман, позволишь дать тебе совет? – обратился Стефан к новому владельцу Лили, когда турок отсчитал деньги.
– Что за совет?
– Не снимай с неё железа, когда рядом вода.
– Почему это?
– Она отлично плавает, – ответил Стефан, и у Лили упало сердце.
– Что – она может доплыть до устья Днепра? До порогов? – не поверил Усман.
– С перерывами, отдыхая иногда у берега – да, может. Мы видели, как она переплыла Днепр туда и обратно.
У турка глаза полезли на лоб. Не дожидаясь, пока он придёт в себя после удивительного известия, Стефан сделал знак Карлу, и они покинули гостеприимный дом работорговца.
Дверь клетки захлопнулась, и осознание происшедшего начало понемногу приходить к Лиле. Когда Усман удовлетворился осмотром и знаком отпустил Стефана и Карла, они тотчас ушли, оставив девушку – закованную по ногам, со связанными локтями, с кляпом во рту – наедине с новым владельцем. Усман ещё раз окинул её задумчивым взглядом, затем медленно, словно смакуя удовольствие, взялся за бич.
– Я обещал, что не буду наказывать тебя за укус, – на плохом славянском произнёс он. – Но это не наказание, а урок. – И он с силой ударил Лилю бичом по животу. Затем ещё и ещё – по груди, ногам, плечам, спине. Наконец перекупщик успокоился и добавил:
– Ты должна понять, что боль – твой друг, учитель, покровитель. Ты должна бояться не боли, а своих ошибок. Сегодня ты допустила самую страшную ошибку – попыталась причинить боль своему повелителю. На твоё счастье, тогда ты принадлежала этим двум бездельникам, которые думают только о деньгах и не учат прилежанию будущих рабынь. Мне воспитывать тебя тоже некогда. Сейчас тебя отведут в тюрьму для рабов, там подумаешь о своём поведении. Завтра я тебя продам. Ты должна вести себя так, чтобы покупатель заплатил за тебя столько, сколько я назначу. Если ты меня огорчишь, будешь наказана.
