– Живее, живее, бездельницы! Не для того Аллах одарил вас ногами, чтобы вы уподоблялись гусеницам!
Покрывала и ошейники сняли, но тотчас заткнули рты пленницам кляпами. Не успела Лиля рассмотреть, что происходит с другими девушками, как её потащили на ближайший помост. Обувь сняли. Руки освободили, но только для того, чтобы привязать запястья над головой к столбу.
Утренний холод впивался в тело, а тем временем солнце начинало понемногу припекать. Несмотря на то, что уже более суток девушка не ела, голода не было. Только чувство бесконечного отчаяния и обречённости, переходящее в безразличие к своей жизни.
Подошёл Усман. Осмотрел Лилю, усмехнулся и потрепал её по щеке. Направился к другим узницам.
На рынке появились первые зеваки, а возможно, и покупатели. Какие-то люди – вероятно, слуги Усмана – подходили к ним и что-то спрашивали. Лиля подумала, что они проверяют платёжеспособность визитёров. Правильно она угадала или нет – слуги Усмана схватили под руки двух-трёх вошедших и с криком «обманщик!» выкинули за ограждение. Другие, кого пропустили, направились к рабыням и принялись их осматривать. К ним подошли слуги, которые стерегли девушек в тюрьме, теперь они зорко приглядывали, чтобы руки визитёров не касались «товара».
– Я хочу видеть её зубы, – заявил один из посетителей, подойдя к Лиле. Не дожидаясь, пока чужие пальцы влезут в неё, девушка как могла раскрыла рот. Визитёр внимательно посмотрел, задумчиво кивнул и отошёл, а Лиля с горечью подумала, что в её положении трудно скрыть знание турецкого языка.
– Сколько ты хочешь за неё? – обратился визитёр к Усману, указывая на Лилю.
– Двадцать тысяч золотых.
– Да ты с ума сошёл, почтенный Усман! – возмутился покупатель. – Это всего лишь рабыня! Клянусь бородой Пророка – я могу купить сотню таких!
– Купи хоть одну! – рассмеялся Усман. – Сам знаешь, дорогой Мехмед, что другую такую рабыню не найти. Я впервые вижу такой прекрасный бриллиант на нашем рынке. А ты?
«Дорогой Мехмед» засопел со злостью.
– Уважаемый Усман! Ты глупее хвоста моего ишака! Никто у тебя её не купит за такие деньги!
– Купи другую! – отечески предложил Усман. – Думаешь, дорогой Мехмед, я не знаю, что ты их перепродаёшь втридорога?!
Мехмед мотнул головой, решительно двинулся к выходу, но вдруг остановился и указал пальцем на другую девушку:
– А эта сколько стоит?
– Всего лишь пятьсот золотых!
– Двести!
– Только из уважения к тебе – четыреста пятьдесят!
– Ладно! Триста!
– Четыреста, и ни акче меньше!
Мехмед громко и недовольно засопел и отвернулся.
– Так и быть, дорогой Мехмед – триста восемьдесят!
Покупатель вздохнул, обернулся к Усману и кивнул. Рабовладельцы ударили по рукам. Усман сделал знак слугам, и проданную девушку отвязали от столба. Она сделала короткий шаг и покачнулась. Её подхватили.
– Ты что – не кормишь их? – возмутился Мехмед.
– Зачем, дорогой Мехмед? Чтобы они растолстели? Они были у меня только одну ночь. Ты ведь знаешь – мои рабыни продаются быстро.
– Тогда почему она падает?
– У неё ноги устали, – не моргнув глазом ответил Усман. – К тому же она в железах. Прикажешь снять с неё кандалы?
– Сам сниму, – проворчал покупатель. – Дай ей воды и вели своим слугам отнести её в мою повозку.
– Эй, вы, бездельники! – заорал Усман на слуг. – Вы слышали пожелание почтенного господина Мехмеда?! А ну – исполняйте! Дайте воды этой прекрасной гурии! И помогите ей сесть в его повозку!
